Выждав с полчаса и убедившись, что его товарищ крепко спит безмятежным сном, Эдуард осторожно, стараясь как можно меньше шуметь, прикрыл двери сенного сарая и, держась в тени деревьев, направился к едва белеющим в темноте окнам спальни Марии Истоминской. Хватов отлично знал расположение комнат в Машиной половине дома, так как вырос в нем и, несмотря на последующие реставрации и ремонты, великолепно ориентировался в помещениях. Он мог там, с закрытыми глазами, проникнуть в любую комнату, и хорошо знал: какая вещь в ней находиться и на каком месте расположена она. Поэтому Эдуард твердо решил, что он обязательно сегодня достанет таинственный перстень и тогда он нападет на истинный след старинного клада. В том, что клад существует, и не является плодом людской фантазии или чьего-то воображения он был твердо уверен. Недаром же он слышал о кладах от матери и других старых слуг прежней барской усадьбы. Накануне он подслушал разговор отца с дочерью, и услышанное сильнее разожгло его любопытство и азарт, появляющийся при одном воспоминание об огромной куче золота, которая как будто бы реально лежала на столе. «Да! Ради богатства стоит мне постараться и любой ценой достать или добыть сокрытое сокровище. Первый шаг в поиске, я делаю сейчас», – бормотал Хватов, открывая прихваченной отмычкой замок Машиной спальни. По расчетам Хватова Мария не успела спрятать в надежном месте драгоценное кольцо, и оно по любому, должно быть где-то у нее в спальне. Чтобы хорошо спрятать кольцо потребовалось определенное время. У Маши его вчера не могло быть из-за приглашенных гостей. По опыту следовательской работы, Эдуард хорошо знал, где чаще и в каких местах молодые дамы и девушки обычно держат ювелирные изделия. Поэтому, он уверенным шагом направился к стоящему в углу вишневого цвета трюмо, надеясь там, внутри одного из ящиков найти вожделенную вещь. В комнате девушки, несмотря на позднюю ночь, было довольно светло. Лунный свет ровными полосами высвечивал, и проход к трюмо и стоящую неподалеку кровать Маши, застланную скромным голубым покрывалом. Из открытой летней рамы, затянутой сеткой из тонкой ткани от назойливой мошкары, отчетливо доносились порывы теплого ветерка с запахом чабреца и донника.
Хватов внимательно прислушался. «Вроде бы тихо. Ну, что же, пора за дело. Наш генерал может проснуться в любой момент. Мне говорили, что у старого хрыча чуткий сон». Осторожно выдвигая один за другим гладкие полированные ящички с позолоченными ручками в форме открытого львиного зева, он, во втором, заметил плоскую шкатулку из красного, потемневшего от времени, дерева с причудливым вензелем из завитушек и переплетенных между собою инициалов. Но рассматривать в подробностях рисунок Хватову было некогда. Затаив дыхание, и физически чувствуя, что он на верном пути, Эдуард поспешно откинул крышку ларца и увидел приличную грудку различных брошей и цепочек, тускло мерцающих серебристо-золотым цветом и, посредине расположилось долгожданное блестящее кольцо. «Думаю, что я нашел – мелькнуло у Хватова в голове. Но надо убедиться, что колечко именно такое, зачем я охочусь». Он достал шкатулку из ящика и положил его на полированный стол старинного трюмо. Но, он неловко задел рукавом левой руки массивный канделябр-подсвечник, скрытый в темноте и которым иногда пользовалась Мария в ночное время. Бронзовый светильник, ударившись о ножку кровати, произвел такой оглушительный звук, что от неожиданности, Хватов уронил шкатулку со всем содержимым. Бусы, брошки, колечки, разлетелись и раскатились по полу в разные стороны.