– Джер, чего не ешь? – Донеслось справа словно в подтверждение того, что глаз с него действительно не спускают. Хорошо, что хоть Эйден, а не какой-нибудь придворный шаркун.
– Ем, – Джеррет вернулся к тарелке, – Просто отвлекся.
И вправду, что это он ерундой страдает!? Джеррет сунул в рот приличный кусок мяса и отхлебнул вина. Еда здесь была не в пример лучше той, которой он довольствовался восемь месяцев. Нет, не то что бы на “Королеве Этиде” было нечего жрать, просто вся эта засушенная гадость и безвкусное месиво не доставляли и сотой доли того удовольствия, которое он получал от творений придворных поваров. Все же Тейвон не дурак, хоть и король…
– Для человека, – Булькнуло слева, – проведшего много месяцев в море, у вас не самый хороший аппетит, адмирал.
Джеррет смерил собеседника взглядом, если тот бесформенный мешок сала, закутанный в меха, который развалился в широком кресле, конечно, им был. Страшно представить, что этот человек считал хорошим аппетитом…
– Просто иногда я думаю о высоком, – Ухмыльнулся Джеррет, отхлебывая еще вина. На трезвую голову говорить с этим слизняком было невозможно.
– Да ладно вам, господин Лукеллес, – Вклинился в разговор Престон, – Этот сожрать и выпить может не меньше меня, хотя по виду и не скажешь…
– Действительно, – Маленькие заплывшие глазки словно ощупывали Джеррета, – Я уж начал переживать, не заболел ли мой дорогой шурин чем-нибудь.
– Так это не ко мне, – Не упустил возможности поддеть “родственничка” Джеррет, – а к Тейвону.
На самом деле, сваливать удовольствие от общения с этим ничтожеством на Тейвона тоже было не честно. Честно было заявиться к Лукеллесу домой, дать ему в морду, взять бедную Калисту за руку и увести оттуда навсегда. Но ни Тейвон, ни Джеррет этого не делали – Кирация требовала жертв. И жертвой была всего лишь женщина.
Тем не менее, Джеррет ощутил, как руки непроизвольно сжались в кулаки. Он мысленно воззвал к душевному спокойствию, а потом заметил на себе пристальный взгляд Эйдена. Они с Престоном знают, чем все это может закончится, и не дадут ему выйти из себя.
Иногда Джеррету становилось их жалко – терпеть не только его, но и Тейвона! Кто из них двоих был невыносимей, можно было только гадать…
– Я человек простой, – Лукеллес разорвал толстыми, залитыми жиром пальцами внушительный кусок мяса, – И буду лжецом, если скажу, что разделяю вас.