– Вам нужна помощь?! – прозвучал грубый мужской голос откуда-то из-за спины Евы, застав девушку врасплох.
Обернувшись, она увидела смотрящего на нее мужчину в белом халате и очках с круглой оправой. И несмотря на то, что после удара головой ей было тяжело соображать, девушка с легкостью считала мимику с лица незнакомца, а именно крайнюю степень его удивления в миг, когда он встретился с нею взглядом.
– Ты?! Но что ты здесь делаешь? – с нескрываемым удивлением произнес он.
«Он меня знает? – испуганно подумала Ева. – Ну что за день…»
– Это доктор Меуччи, но почему на нем костюм медицинского персонала? – не дожидаясь ответа на свой вопрос, снова спросил мужчина, переводя взгляд на тело Жака. – Это ты его так?
Его слова прозвучали настолько равнодушно, насколько это было возможно, а в интонации не было ни единой нотки, по которой можно было бы с уверенностью сказать, обвиняет он девушку или просто интересуется реальной причиной смерти Жака. Однако Ева решила для себя, что это был первый вариант.
– Я его что?! – Сам вопрос о ее причастности к смерти Жака поначалу просто обескуражил девушку, введя в сильное замешательство, но вспомнив, что не так давно она действительно угрожала ему, даже ей показалось, что в этом на первый взгляд абсурдном обвинении был какой-то смысл.
И тем не менее последовавший ответ Евы прозвучал с максимально возмущенной интонацией, на которую после пережитого еще была способна девушка:
– Да я ему помочь хотела!
– Помочь? Его, блин, насквозь пробило металлической пикой… да он как чертов кусок мяса, нанизанный на шампур! Знакомый почерк, не находишь? – неуместно ухмыльнувшись, он приподнял очки левой рукой, а правой стал массировать переносицу, разгоняя кровь в том месте, где носоупоры оставили свой след. После этого, видимо, собравшись с мыслями, он продолжил говорить: – Так! Мы с тобой поступим следующим образом – ты говоришь мне, как…
Его слова прервал звук входящего звонка, доносящийся из хэлс-бэнда. Посмотрев на экран, мужчина томно вздохнул, после чего, еще раз взглянув на Еву, щелкнул по дисплею пальцем и все таким же равнодушным тоном, как и прежде, ответил на звонок:
– Ты на громкой. Говори.
«Знакомый почерк… Что он имел в виду? И это обвинение в убийстве Жака, уж больно у него нейтральная реакция для человека, который был бы лично знаком с умершим», – продолжила рассуждать Ева, не зная, что ей следует предпринять в складывающейся ситуации.