боялся свалиться в обморок. Он не страдал боязнью высоты, но парусник мотало на волнах, а ветер по мере подъёма становился всё сильнее, грозя смахнуть человека на палубу. Лоренс вспоминал, как фон Теттенборн впервые заставлял его, тринадцатилетнего, спускаться из окна третьего этажа по верёвке и кричал ему снизу: «Не бояться! Не сметь бояться! Какой ты станешь командир, если будешь бояться!»
– Я не боюсь, – стиснув зубы, убеждал себя де Графф. Собрав в кулак всю свою волю, знатный отпрыск добрался до салинга, а дальше требовалось подняться почти до верхушки мачты и перелезть на рею по специальным верёвкам для рук и для ног. Новичок старался не смотреть вниз: между ним и палубой было двадцать пять метров пустого пространства. Успешно преодолев очередное препятствие, парень с замиранием сердца ступил на перт5.
Осторожно переставляя ноги, он добрался до нока фор-брам-реи и, поглядывая на других матросов, начал подтягивать к себе огромное и невероятно тяжёлое полотнище фор-брамселя.
Внизу колыхались тёмные волны с пенистыми гребнями, корпус корабля вздрагивал под их ударами, но парус нужно было свернуть как можно плотнее и увязать сезнёвками так, чтобы его не порвало порывами ветра. Только тогда можно было спускаться, и тут новичок от волнения сунулся на подветренный борт, откуда его безо всяких церемоний вытащил за шиворот Игнасио.
– Куда тебя несёт, Лоренсильо?! – рявкнул на него старый моряк. – Лезешь только по наветренному борту, если не хочешь сорваться и упасть в море!
Де Графф оторвал взгляд от очередной верёвки, за которую он держался мёртвой хваткой, и сообразил, что спуск и подъём происходит только на наветренном борту, ванты которого не нависают над водой. Вернувшись на палубу, Лоренс постепенно успокаивался и с гордостью смотрел снизу на результат своих трудов. К нему подошёл Игнасио и отечески похлопал по плечу:
– Из тебя выйдет славный моряк, Лоренсильо! А может, даже капитан, кто знает!
– Спасибо, Игнасио, – улыбнулся де Графф. От похвалы опытного матроса его сердце наполнилось гордостью.
Первое плавание стало для голландца настоящим испытанием, которое он выдерживал с честью. Через двенадцать дней после выхода из порта корабль вошёл в Бискайский залив. Здесь постоянно штормило, сильная качка усложняла все корабельные работы, но юноша уже освоился: взбегал по вантам и управлялся с парусами не хуже опытных матросов. А вскоре ему довелось пройти боевое крещение. На траверсе Бордо встречным курсом шли два хорошо вооружённых французских шлюпа. Увидев одинокого испанца, они немедленно сменили курс и направились в его сторону, готовясь зажать фрегат между двух огней и взять на абордаж. Раздался тревожный свисток боцмана, вся команда бросилась по местам. Лоренс занял свой пост возле шестого орудия по правому борту. Сердце голландца неистово колотилось: ещё недавно ничто не предвещало крутых перемен, его жизнь была комфортной и привычной, а сейчас ему предстояло принять непосредственное участие в морской баталии. Впрочем, особого страха молодой де Графф не испытывал: скорее это был боевой азарт – совершенно новое для него чувство.