– Чтоб она сгорела! – вторила ей Лиза.
Как все это 10 лет выдерживали родители, остается загадкой. Лишь когда Ева сама стала мамой, а ее дочь – школьницей, вдруг осознала, как изводила всех вокруг ежедневным недовольством. Она по полной программе получила ответную порцию утренних протестов, нытья, слез и криков от дочери. Правильно говорят: любите внуков, они отомстят вашим детям.
В 11 классе Ева подсчитала, что потратила на дорогу в школу и обратно целый месяц жизни. 30 ежедневных минут каждые 9 месяцев на протяжении 11 лет.
Мама вела биологию. Задачи по генетике, проверка знаний зачетами, билетами, никаких подсказок дочери, даже когда та подмигивает уже двумя глазами… Так по-взрослому.
Ева все детство училась танцевать. Безрезультатно. В пару всегда ставили не тех. Это бесило. Весь первый класс на ритмике мечтала скакать польку с кругленьким черноволосым мальчуганом. Не сложилось. С бальными танцами в пятом классе вышла нелепость: Ева никуда не собиралась, но мама все решила сама и нашла ей партнера. Антона. На год старше, маленький, молчаливый, угрюмый, он все время ходил в одном и том же зеленом свитере с синими ромбами. Хотелось закричать: «Ааа-аа! Помогите!» – и убежать. Зато подруге партнер достался – закачаешься. Красивый, белокурый, глаза голубые, ресницы длинные. Вот бы с ним и венский, и чарльстон. Ходила, чтобы любоваться.
Завидовала.
– Ча-ча-раз-два-три… Колени до конца выпрямляйте! – разливался учитель по школьному актовому залу легким корейским акцентом.
– Слоу-слоу, квик-квик. Наоборот! Слоу – медленно, длинно, квик-квик – быстро, мелко, – пытался спасти пару Евы преподаватель.
– Дваа-трии-четыыре. Не торопимся.
Квикстеп нежно любила, румбу не понимала, ча-ча-ча не выносила. Что делала в зале? Сама не знала.
Вторник, четверг. Потеющие ладошки, неловкость, его колючий свитер.
Узкие черные брюки, вечно натянутый носок туфли преподавателя скользил по полу и демонстрировал движения, которые невозможно повторить.
Ева танцевала чуть лучше дерева, забывая все сразу же. Антон страдал молча. Его бесила Ева и свитер, но другого не имел. «Зря согласился», – думал с досадой.
Промучились целый год.
Пришел день, когда учитель кореец назначил дату конкурса.
Ева впервые натянула на себя чужое полуголое платье для латины и, вздохнув, пошла позориться.