Я прислушался. Вокруг была тишина. Нужно действовать, пока эти болваны не осознали обман. Я залез в режим отладчика, выбрал энергосистему и начал переводить потоки энергии в обход повреждённой руки.
Как только все манипуляции были завершены, я тут же включил рабочий режим скафандра. Вылезло ещё одно сообщение об ошибке, которое гласило, что повреждена система питания.
Я тут же вспомнил, как перед тем, как меня рубануло, система уже предупреждала меня. Вот это уже супер плохо! Питание в мозг поступает, раз я ещё жив. Но раз есть повреждение, значит, некоторая его часть выливается прямо в остатки мозговой жидкости. Когда думаешь, что хуже быть не может, и вот, пожалуйста, уровень дерьмометра выкручивается на максимум. Нужно как можно скорее мчаться к Парижу!
Я активировал зрение. Мир явил себя мне. Изображение было чёткое, но его болтало так, словно я конкретно приложился к алкоголю. Повреждение зрительной системы? Повреждение мозга?
Я огляделся.
Прямо передо мной из дома, собранного из частей контейнеров, торчал скаут. Он был почти вертикально воткнут в ржавый барак и лениво дымился, готовый в любой момент вспыхнуть. Его нос наполовину ушёл в проломленную крышу. Одно крыло валялось на земле. Судя по следам, его пытались утащить. Лобовое стекло было разбито. На одном из оставшихся острых кусков стекла висела моя рука.
– Мягкой эту посадку точно не назовёшь, – вслух проворчал я.
Аккуратно опираясь на левую руку, я встал на ноги, скинул с себя порванный в лоскуты плащ.
Спокки стоял как вкопанный под этим же бараком, в который впечатался скаут. Он находился в боевом режиме, медленно поворачивая своё орудие из стороны в сторону. Как же хорошо, что его охранные алгоритмы сработали. Если бы не Спокки, мой скафандр уже разбирали по частям, а мой мозг жарили на сковородке.
– Хороший мальчик! – поблагодарил его я. – Место!
Он тут же убрал в корпус свою лазерную пушку и посеменил ко мне. Я повернулся к нему спиной. Он запрыгнул на ногу, прополз до поясницы, пристыковался и ушёл в режим сна. Охранный режим, на случай, если вдруг меня снова вырубит, я пока оставлю включённым.
Я, хромая и слегка качаясь, подошёл к бараку. Одной оставшейся рукой подтянулся за крышу, закинул ноги и взобрался наверх. Сняв со стекла висящую руку, грустно посмотрел на неё, понимая, что уже вряд ли смогу присобачить её на место.