– Слава богам! – воскликнул тот же визгливый женский голос.
Таня наконец-то сумела немного сфокусировать взгляд на мужчине, нагло забравшем у нее сухофрукт. Тот был странно одет, в подобие длинного халата с золотой вышивкой и парик с буклями, как у судьи.
– Трудно дышать, – сипло пожаловалась ему Татьяна. – Вот тут… живот и грудь. Нужно какое-то лекарство, я сейчас лопну.
– Жрать надо меньше, – тихо и свирепо проскрипел кто-то за спиной Тани. – Перепугала всех, жирная гусыня.
Таня пыталась повертеть головой, чтобы рассмотреть говорящую, но не смогла – шея занемела, несколько подбородков протестующе заскрипели.
– Все хорошо, – успокаивающим тоном, но с некоторой укоризной сказал ей тип в парике. – В следующий раз постарайтесь поглощать пищу не так… быстро, амесси. Особенно десерты.
– Бедняжка, – засюсюкала женщина, которую врач назвал госпожой Лю или… Дю? – Я что-то предчувствовала, когда подали торт! У меня было тревожное предчувствие! И вот! Сбылось!
Это была высокая статная женщина лет сорока. Она с сочувствием глядела на Таню от окна, нервно обмахиваясь кружевным веером. Стоило ли упоминать, что на ней было надето платье с огромными оборками и узким корсажем? «Тоже рококо, – обреченно подумала Таня – полный привет. Меня по ошибке отправили в дурдом?»
Пышная, несмотря на возраст, приподнятая лифом грудь дамы вызывающе колыхалась под острым, злым подбородком. Белый парик с украшением из ярких птичек возвышался на две головы вверх. Видимо, весь персонал хозяина джипа был то ли с прибабахом, то ли с театральным уклоном. Тане остро захотелось в нормальную больницу.
– Золушка! – вдруг рявкнула дама, обернувшись к камину в дальнем углу комнаты. – Где ты, лентяйка?! Немедленно ступай сюда!
«Н-да, – подумала Таня, – день рождения несомненно удался!»
Куча тряпья у камина зашевелилась, и из нее вынырнула хрупкая светловолосая девушка с грязной щеткой в руках.
– Подойди сюда, – процедила ей дама. – Расшнуруй платье Тьяны.
Девушка дернула плечом, но подошла. С узкого личика серьезно смотрели большие серо-голубые глаза, аккуратный маленький носик был гневно вздернут.
– Мачеха? – вежливо спросила девушка, как будто не слышала оклика дамы в высоком парике.
– Золушка, – сквозь зубы бросила та. – Я просила и прошу называть меня матушкой. Что подумает о нас доктор Гриз? Что мы не семья?