.
Шеншин, получивший это письмо, скорее всего, в конце октября или самом начале ноября, ощущал себя в последней крайности, возможно, уже столкнувшись с непримиримой позицией Фёта, его несогласием на развод, и был рад прибегнуть к посредничеству Беккера, признавая себя практически единолично ответственным. В ответном письме от 3 ноября Шеншин не только через него обращается с увещеваниями к Фёту, но и клятвенно заверяет в святости данных финансовых обязательств: «Скажите г-ну Ф[ёту], что он для собственного своего спокойствия и для удостоверения, что он, как он говорит, желает или желал своего счастия, должен освободить ее, дать ей свободу. Если он не хочет сделать сего для нее, то должен он сделать это для своего детища, которое она скоро, очень скоро родит. Он должен освободить ее, развестись с нею. Скажите сами и прикажите также сказать и ему, могу ли я быть равнодушным к его участи? Я тогда возьму к себе дитя и буду отвечать перед Богом за его судьбу. О! Я буду иметь об нем попечение, как о своем собственном дитяти! Лина получит также по известному предположению обеспечения в 10 тысяч. Я клянусь в том перед Богом, и Ваша любезная дочь будет мне в том порукою»[13].
Получив эти заверения, папаша Беккер начал какие-то предварительные переговоры с Фётом. Однако было уже слишком поздно: 29 ноября Шарлотта Фёт родила сына. Перед невенчанной парой встала сложная проблема – ребенка необходимо было внести в метрические книги, обозначив имя и фамилию отца. Возможно, правильным решением было бы добиваться регистрации новорожденного как сына Фёта (поскольку сам Иоганн в это время, кажется, признавал его своим ребенком). Но, видимо, этот путь был неприемлем для Шарлотты, как мы полагаем, боявшейся утратить второго ребенка, поскольку в таком случае возникала опасность, что отец получит право вернуть его в Дармштадт. Скорее всего, такое решение было неприемлемо и для Шеншина, поскольку могло разрушить предназначенную для окружающих легенду, что он привез из Германии не чужую жену, но законную супругу, с которой обвенчался там по лютеранскому обряду. В результате любовники приняли решение, казавшееся им временным выходом: Афанасий убеждает местного священника крестить младенца по православному обряду и записать его, Шеншина, законным сыном. В метрики села Успенского на Ядрине 1820 года за номером 19 была внесена запись: «Сельца Новоселок у помещика ротмистра Афанасия Неофитовича Шеншина родился сын Афанасий 1820 года ноября 29, а крещен 30 числа»