Мне с вами и не стоило ходить!
Эх, если б я вам прежде не поверил,
Сумел бы сам бесценный раздобыть.
Я стар и слаб… И всё-таки уверен —
Второй раз не сгорел бы там в огне!
Вам чудо не должно было достаться!
Оно принадлежать должно лишь мне!!!»
«Ты можешь думать так, как ты захочешь.
Его наверх теперь не отдают.
Мы отдохнем в порту не очень долго,
До дивных стран проложим новый путь.
И если ты действительно уверен,
Что камень, что в глубинах, будет твой,
То мы тебя там высадим на шлюпке.
Что хочешь, то и делай там с собой,
А если пожелаешь, одолженьем,
Дадим, как помощь, пару моряков.
Ведь плыть назад с такой рукою трудно
До этих или прочих берегов.
Ты многих из команды уже знаешь.
Их имена лишь только назови,
И если они с этим согласятся,
То будь уверен, что они – твои».
Пират, не тратя время на раздумья,
Назвал двоих и тут же замолчал,
Ведь выдал тех, с кем прежде сговорился,
Которых заодно быть, подстрекал.
Когда всё понял, очень испугался,
Ведь слово – это вам не воробей!
Коль вылетит – обратно не поймаешь,
А он назвал доверенных людей.
«Ну что ж. Как обещал – пусть так и будет!
Я вас троих там, в море отпущу.
Быть может вы умнее и хитрее,
И вам волшебный камень по плечу».
Разбойника опять в трюм проводили,
Оставив рядом с ним и тех двоих,
Которые из жадности решили,
Предать и погубить друзей своих!
Рустам был удивлён, зачем же нужно,
На волю отпускать таких людей?
С подобными легко не расстаются.
Они страшнее раненных зверей!
Вхарат сказал, заметив беспокойство:
«Зря не тревожься, ведь вернуться им
Из вод глубинных, верь мне, не удастся,
Там держат всех богатством золотым.
Не смел я думать, что в моей команде,
Есть те, кто будет мыслить против нас.
С расправою на них идти не стану,
Я предоставлю им последний шанс!
Теперь мне нужно тайно удалиться.
Зачем иду, пока не расскажу.
Ты остаёшься вновь один, как главный.
Смотри за всеми. Я, прости, спешу».
И капитан снял видную одежду,
Одевшись тут же чуть ли не в тряпьё.
Накинул, как пират, на глаз повязку,
Сменив в тот миг обличие своё.
Мешок, верёвки взял, крючки морские,
Немного липких корабельных смол,
Обнял Рустама, как родного брата,
И с корабля, чуть крадучись, ушёл.
Дорогу он, конечно же, запомнил,
Хотя и морем. Двигаясь пешком,
Он не желал притягивать вниманье
Своих, чужих… Он шествовал тайком!
Высокий, крепкий… Что ему дорога?