Примирение было необыкновенно быстрым, и среди пения, братания и выпивки, которые за ним последовали, я с трудом мог себе представить, что ссора вообще имела место. Каким бы это ни было странным, казалось, скорее я был центром внимания, нежели сами противники. Имея поверхностные знания арабского языка, я пришел к выводу, что они обсуждают мои профессиональные выступления – и прежде всего мое искусство преодоления любого рода препятствий. Я не только понял, что они удивительно много обо мне знают, но почувствовал какую-то враждебность к себе и скептицизм относительно моих профессиональных качеств. В конце концов до меня дошло, что древнее искусство магии в Египте не могло исчезнуть бесследно, что оно пережило века – и некоторые знания его тайн и свято охраняемых религиозных обрядов существуют и по сей день среди современных феллахов. Именно мастерство чужеземного хахви, иллюзиониста, вызывало ревнивое чувство, а иногда и негодование – оттого и ставилось под сомнение. А я все думал о том, насколько мой низкоголосый проводник, Абдул Рейс, походил на древнего египетского жреца, или фараона, или улыбающегося Сфинкса… и изумлялся.
Неожиданно молниеносно произошло то, что доказало верность моих предчувствий, заставив проклясть ту беспросветную глупость, что подтолкнула меня к принятию событий этой ночи за чистую монету. Против меня преднамеренно сговорились – в ответ на тайный знак Абдула вся компания бросилась на меня и, вытащив толстые веревки, связала так крепко, как меня не связывали еще никогда в жизни – ни на сцене, ни вне ее.
Поначалу я сопротивлялся, но вскоре понял, что одному человеку не под силу справиться с шайкой более чем двадцати крепких и сноровистых варваров. Руки мои были скручены за спиной, колени согнуты настолько, насколько это было возможно, а запястья и щиколотки были прочно сведены неподатливыми узлами. Рот мне заткнули удушливым кляпом, на глазах туго затянули повязку.
Взвалив меня на плечи, арабы стали спускаться с пирамиды. Меня подбрасывало при каждом шаге, а предатель Абдул без устали глумился надо мной. Он заверил, что скоро мне представится величайшая возможность проверить свои способности эскаписта и что я быстро забуду о самомнении, которое, возможно, завладело мной после триумфального турне по Америке и Европе.