… гибриды под предводительством Хефрена и Нитокрис…
Шаги приближались – да убережет меня небо от звука этих ног, лап, сабо и каблуков! – и звучали предельно отчетливо на огромных плитах. Вдоль безграничного пространства лишенной солнца мощеной дороги на зловещем ветру вспыхивал и гас проблеск света, и я спрятался за гигантской колонной от того ужаса, что наступал прямо на меня миллионами ног через громадные наплывы нечеловеческого страха и трепета перед древностью. Вспышки множились, а ритм шагов становился оглушающим.
При дрожащем оранжевом свете чуть впереди я увидел действо, вызвавшее во мне такой благоговейнейший и безжалостный страх, что я раскрыл рот от неподдельного удивления, подавившего и мой испуг, и мое отвращение. Доведенный до отчаяния, я решился смотреть на них, когда услышал поскрипывание суставов и тяжелое азотистое дыхание, заглушающее порой мертвую музыку и поступь мертвых. Слава богу, что они не говорили… Но боже мой! Мятущийся свет их факелов начал отбрасывать тени на основания громадных колонн, середины которых были вне пределов видимости человеческого глаза… по основаниям можно было судить о колоссальных размерах колонн, перед которыми Эйфелева башня выглядела незначительным сооружением. Основания были испещрены иероглифами, начертанными неправдоподобно искусной рукой в подземельях, где дневной свет может быть разве что далекой и красивой сказкой… у ибисов не должно быть человеческих рук вместо птичьих лап, они не могут держать факелы… у людей не должно быть крокодиловых голов…
Я хотел отворотиться, но тени, звуки и смрад здесь были везде, куда ни скройся. В детстве, когда мне снились дурные сны, я просыпался и убеждал себя, что все кончилось, что кошмар не перетек в явь… но здесь облегчения это не приносило, я закрывал глаза и выдавливал из себя бледные подобия молитв – что мне еще оставалось? Я спрашивал себя, выберусь ли когда-нибудь отсюда, и время от времени пытался сквозь неплотно сомкнутые веки разглядеть что-нибудь еще, кроме огромных колонн и жутких теней. Свет факелов, которых становилось все больше, усиливался; если бы только это место не было столь открытым, я не замедлил бы двинуться по своему ориентиру. Но мне пришлось снова закрыть глаза – из-за нового наплыва чудовищ, среди которых я заметил таких, что гордо вышагивали, вовсе не имея головы на плечах. Урчание и шепот ходячих мертвецов заполняли атмосферу, отравленную парами нефти и битума.