. Насколько он помнил, все лампы, печи и горелки находились в других местах. Приглядевшись, Джонс заметил, что светящееся пятно имеет форму прямоугольника, и тут к нему пришла догадка. Именно в этом углу мастерской и располагалась дощатая дверь с массивным навесным замком, помеченная знаком черных магических практик. Никогда прежде не стояла она открытой; похоже, именно оттуда изливалось теперь призрачное свечение. В нем с новой силой вспыхнуло любопытство – куда ведет эта дверь и что она призвана сокрыть?
Джонс бесцельно бродил по унылой местности почти до шести часов, а после вернулся в музей, чтобы навестить Роджерса. Он едва ли мог сказать, почему ему так хотелось именно сейчас увидеть этого человека, но, должно быть, жуткий собачий визг и загадочный свет из-за обычно запертой наглухо двери заронили в его душу некие подсознательные опасения. В дверях Джонс столкнулся с готовившимися к отходу служащими, и давешний доверенный Роджерса, смуглый и курчавый Орабона, улыбнулся ему с трудноуловимым снисхождением. Это слегка задело Джонса, но он памятовал о том, что подобными улыбками охранник порой награждал и самого главу музея.
Обезлюдев, выставочный зал стал еще мрачнее, но Джонс спокойно пересек его и постучал в дверь мастерской. Кто-то, явно не торопясь с ответом, неспешными шагами подошел к двери, завозился с громыхнувшим замком. Шесть петель протестующе заскрипели, и в проем выглянул Джордж Роджерс – неухоженный, с недобрым огнем в глазах.
– Ну, вы все же пришли обратно, а, дорогой друг? – В голосе главы музея недовольство визитом мешалось с мелочным торжеством по поводу того, что Джонса будто магнитом вновь притянуло сюда, к нему. – Заходите, коли так!
И снова завязался разговор о сверхъестественном, но на сей раз в более доверительных тонах. Древние Боги и участие в ритуалах, жертвоприношения и туманные намеки на органическую природу иных экспонатов или же их прообразов – все это было не ново и знакомо; навязчивые идеи Роджерса все сильнее завладевали им. Но оценивающие взгляды, которыми глава музея вычерчивал некий странный треугольник – Джонс, массивная дверь, запертая на висячий замок, мешковина у ее порога, судя по очертаниям, прикрывавшая что-то, – невольно нервировали гостя, и Джонс усомнился, стоит ли поминать странный собачий визг, ради вопросов о коем он и явился сюда.