Мы сели на «нашу» скамеечку, и я напомнил, что мы не виделись целых две недели и что завтра ровно месяц, как мы знакомы. Она сказала, что соскучилась, и вдруг: «Разреши тебя поцеловать», – и прикоснулась губами к щеке. Надо же какая нежность! Эта «самостоятельность» повторялась раза три. Ей захотелось, чтоб я почитал стихи, но я нового ничего не выучил, читал из старых Есенинских запасов. Вспоминал с удовольствием (и грустью):
Пусть твои полузакрыты очи
И ты думаешь о ком-нибудь другом,
Я ведь сам люблю тебя не очень,
Утопая в дальнем дорогом…
…С того и мучаюсь,
Что не пойму,
Куда несет нас рок событий…
Вика сидела, прислонившись к моему плечу. Я думал, что сейчас разгорится иная «поэзия», но ошибся: она страстно не стремилась к этому или, может быть, просто сдерживала желание. Да и у меня почему-то особого «прилива нежности» не проявлялось.
И вообще… Я намекнул Вике о ее «знакомом мальчике»: мол, в эти дни она, наверное, не только музыкой занималась. Она сказала, что «все вы одинаковые – нам не верите» и что я ей не жених (или, кажется, сказала «не кавалер»), чтоб со мной кокетничать. И я вдруг почувствовал… ну, взрослость, что ли. «Все ВЫ одинаковые» – это, значит, МЫ, мужчины. Да еще «жених», «кавалер»… И, значит, у Вики, в самом деле, кто-то есть. А мы встречаемся… ну, просто так.
Но я решил выяснить все до конца. Спросил: «Как ты считаешь, сколько мне лет?» – «Двадцать один… двадцать». Я засмеялся: «Почти в цель! Еще немного и дошла бы до моего семнадцатилетия!» Вика удивилась: как это она могла меня «полюбить», ведь я младше ее! Мы посмеялись. На прощанье она прикоснулась ко мне губами. Губы теплые, нежные…
Словом, выяснил совершенно не то, что хотел… А я совершенно не хочу ее обижать или смеяться над ней. Она еще на первом свидании говорила о каком-то Грише. Вот пусть он и будет. Я не собираюсь его побеждать! Но тогда зачем целуешься?.. Не знаю. Но мне хочется. Мне с ней бывает хорошо и нежно, и я тоже отдаю ей свое тепло и нежность, и в эти минуты я честен перед ней. А потом почему-то становится все равно. И опять эти неуправляемые «приливы» и «отливы»…
…Евдокия Ивановна говорила, что Василий оберегал тебя и к тебе даже не притрагивался. И очень переживал, когда ты уезжала из деревни к родителям. И вот не уберег.
Евдокия Ивановна сказала, что сейчас Василий еще больше бережет тебя и, как и раньше, к тебе не притрагивается. Он за тебя, кому хочешь, горло перегрызет. Никому теперь не доверяет и тебя везде сопровождает: в милицию с тобой ездил, в районную больницу или еще куда, если требовалось. И готов до конца жизни тебя охранять.