– Да что ты, в самом деле, – Николай протянул руку и потрепал Бестию по мохнатому плечу, – ты же знала, что так будет. Сама ведь это предсказала.
– Я просто факты сопоставила, – всхлипнула чертовка, – там же всё на поверхности лежало. А ты уже готов предсказательницей меня считать. И что дальше? Как вас там учат – «Ворожеи не оставляй в живых»?
Николай застегнул рюкзак и отодвинул его в сторону. Взял чертовку за плечи, заглянул в бесовские глаза.
– Отставить сырость! Свидимся ещё, и не раз. Это я человек подневольный, но ты-то в любой момент можешь меня навестить. Зайти «на огонёк», как у вас говорят.
– Я-то могу, – серьёзно ответила чертовка, – но тогда ты должен будешь меня убить. Или пойти под трибунал. Пойми, шутки кончились. Война уже совсем близко, а на войне… Ты и сам знаешь.
– Знаю, – кивнул Николай. – Значит, после войны?
– Если тебя не убьют, – ответила Бестия, – или не сделают из тебя расиста, мечтающего извести всех чертей, как класс.
– Ты же говорила, что это невозможно.
– Невозможно, – подтвердила чертовка, – но вы, люди, любите мечтать о невозможном. А когда легионы таких мечтателей собираются вместе, обычно начинаются кровавые переделы.
Николай легонько тряхнул Бестию за плечи.
– Кончай причитать! И не спеши меня хоронить, я и не из таких передряг выбирался.
– Вот именно, – сказала чертовка, – не из таких. О таких ты ещё и понятия не имеешь.
Николай тяжело вздохнул.
– Беська, ты же клёвая девчонка, своя в доску. А причитаешь как старая бабка. Что на тебя нашло?
Чертовка вытерла глаза кончиком хвоста и улыбнулась.
– Знаешь, в былые дни я частенько заходила на огонёк к мистеру Клеменсу. Обычно мы вели долгие беседы; он, в отличие от тебя, любил поболтать. Однажды мы заговорили о прошлом, и он сказал, что в прежние времена слова «оптимист» и «идиот» ещё не были синонимами. Но он ошибся, таких времён никогда не было. Короткоживущие всегда ошибаются, когда начинают рассуждать о времени.
– Намекаешь, что я идиот? – спросил Николай.
– Нет, – ответила Бестия, – ты не дурак. Ты самонадеян только потому, что недостаточно информирован. Ибо в малой мудрости мало печали, как у вас говорят.
– У нас говорят не совсем так, – возразил Николай. – А кстати, кто такой этот Клеменс?
– Сэмюэл мой давний знакомый. Тебе он тоже известен, он писал под псевдонимом Марк Твен.