И тот, кого ты считаешь семьей, на самом деле твой потенциальный будущий враг, твой мучитель и создатель твоих триггеров. Какая жалость – совсем крошка познакомился с человеческой жестокостью. И началось всё с этой гребаной фразы:
«Хорошие мальчики не плачут».***
– Хорошие мальчики не плачут, – голос над моей головой глубокий и низкий, но сейчас, находясь под воздействием какой-то опьяняющей дымки, о которой я позже узнаю как о похоти, голос кажется совсем противным. Будто я наступил на чей-то плевок.
Я стоял прижатым к стенке, и от того, что у меня худое тело, лопатки больно утыкались в холодный кафель. Мне было странно. Я чувствовал одновременно холод и жар, и эта постоянная смена температуры отражалась на мне не лучшим образом – меня била мелкая дрожь. Следом меня начало тошнить. Я с трудом понимал, что такое тошнота, но обычно у меня крутил живот и щекотало в горле; тогда мама брала меня на руки и отводила в туалет. Сейчас унитаз находился в шаге, а я не смел двигаться – просто не мог. Он стоял напротив, от него несло его обычным парфюмом и одет он повседневно: рубашка и штаны.
Дядя всегда одевался одинаково, будто другой одежды у него нет. Наверное, это потому, что он безработный. Я так думаю.
– Тише, – его вонючая ладонь, которая пахнет дешёвыми сигаретами, сжала сильно мой рот. Я сперва думал укусить его, однако мне стало мерзко это делать.
Хотелось узнать «что мы делаем?». Правда, что? Почему он позвал меня в ванную и отключил свет? Папа сказал, чтобы я следил за чайником на газе, мне нужно вернуться, но дядя удерживал меня здесь и просил вести себя хорошо.
Я это умею. В школе учитель меня чаще остальных хвалит за примерное поведение. Мое имя на картонной медали висит на доске почёта уже много дней. Я хороший ученик и всегда слушаюсь старших, как учила мама.
– Ной, тебе когда-нибудь рассказывали как ты родился?
Я посмотрел на дядю. Его плешь и орлиный взгляд в полумраке отдавались пугающим блеском. Я вспомнил страшные мультики, но задумался над вопросом и понял, что никогда прежде не интересовался своим появлением. Я думал, что всегда был.
– Нет, – робко и кратко ответил я.
Дядя усмехнулся. Мне не понравился его смех, он будто смеялся надо мной, а я такое не люблю. Вдруг его волосатая рука обхватила бляшку ремня. Я по-настоящему испугался. Неужели мой ответ настолько ему не понравился, что он собирался меня отшлепать?