– Да, Коленька, хорошо. Очень хорошо. Скоро встретимся, – кивнула и Наташа зашагала прочь, спиной ощущая, как Коля шарит под доской, отыскивая спрятанный ключ от мастерской, как невыносимо долго ковыряется малиновыми замерзшими пальцами с ключом в замке, как целую вечность оббивает валенки от снега, гулко топает по деревянному крыльцу, как, наконец-то, захлопывается за ним входная дверь.
Наташа развернулась и, поскальзываясь, бросилась назад, в храм, мимо Колиной теплой столярки, по березовой аллее, мимо ухоженной могилы учительницы с пшеном и конфетами. На бегу кой-как натянула платок, зацокала по полу, забыв, что каблуки стучат, рухнула на колени перед иконой-психотерапевтом – точь-в-точь, как нарисованный грешник, и наконец, заплакала:
– Вот она… Вот она – истинная нечаянная радость… – можно ослабить узел, стянувший душу, распустить, дать себе волю. Наташа улыбалась и плакала, плакала и улыбалась, шепча, – спасибо, спасибо тебе!
– Радуйся, Радость всему миру Родившая. Радуйся, яко пламень страстей наших угасаеши. Радуйся, благ временных Ходатаище. Радуйся, нечаянную радость верным Дарующая, – гулко зазвучали слова Акафиста, улетая под своды храма, – я давно за тобой наблюдаю. Пришла-таки, вижу, нечаянная радость?
– Пришла, батюшка, – Наташа, не вытирая слез, поднялась с колен и склонила голову перед священником, – благословите рабу божью Наталью?
– Благослови, Господи, – рука мягко опустилась на голову, покрытую черным платком. Наташа засияла – пайетки отразили и многократно умножили свет свечей.
Воодушевленная, Наташа вылетела на паперть, забыв перекреститься: а смысл? – сюда она больше не придет. Березы уже не казались зловещими виселицами, скорей – молчаливыми стражниками мёртвых.
Вот и она – та самая могила. Наташа шагнула с центральной аллеи, распахнула калитку, прошла натоптанной тропкой к кресту, уверенно смахнула перчаткой налипший снег с таблички и улыбнулась еще шире, еще светлей. Теперь ей хотелось хохотать. Не скрываясь, без стеснения. Она сгребла со столика поминальные «барбариски», сунула в карман шубы, и только оказавшись за церковной оградой рассмеялась звонко, не сдерживаясь, в полный голос.
На кресте значилось: Пахомиева Мария Дмитриевна. 1932-2019