И я, озоруя, сняла его.
Взяла и не отдала.
Сказала, он всегда будет со мной.
А Коля только смеялся…
Назад я одна шла.
Утро уже было.
Город пустой – воскресенье.
Трамваи ходили через мост.
А у меня денег не было на трамвай, я бежала.
Будто летела.
И портрет в руках.
Да побоялась с портретом домой идти.
Вещей своих не было, даже спрятать некуда.
Смотрю – чердак открыт.
Я и залезла.
Под стропило сунула.
Хотела вернуть.
Паузы во фразах становились всё дольше. Бабушка будто бы задыхалась. Говорить так много было ей тяжело, но и Вере, и Годунову было очевидно, что она хочет всё досказать.
– Следующим днём, девятого июля, всё Колино училище поехало за Волгу. Работать в колхозе. Их погрузили на баркас. Баркас отплыл от берега, а мимо плыл пароход. Капитан решил пошутить и дал ходу. Поднял волну. Баркас был перегружен и перевернулся. Девяносто восемь человек погибли.
Коля погиб.
Я долго не верила. Он должен был выплыть, сильный был. Может, других спасал и сам утонул. Но тела не нашли, многих не нашли. На Туговой горе хоронили, в братской могиле. Молодые всё парни. Страшно. И я долго верила, что он живой.
Бабушка замолчала. Они ждали. Наконец Вера прервала затянувшуюся паузу.
– Почему ты не забрала портрет?
Бабушка не отвечала, словно не слышала. Вера повторила вопрос.
– Мы уехали снова в Ягорбу… Из-за меня. Я была беременна.
– Николай – мой дед?
– Да.
– Но у тебя же был муж.
– Потом. Из Ягорбы. Мы вернулись, отец вернулся, вступили в колхоз. Саша раньше на вечеринах всё ко мне садился в серёдки. Да я не любила его. А как узнал, что я вернулась с животом, предложил выйти замуж. Я не хотела, не верила, что Коля погиб. Но мать заставила. И отец. Тогда нельзя было одной рожать.
– Но потом же ты жила в Ярославле. Почему потом не забрала?
– Столько лет прошло… Война. А Коля у меня всегда словно перед глазами стоял. А теперь нет. Забыла. Хоть бы взглянуть на него разок.
Бабушка лежала, приоткрыв рот, а Вера и Годунов сидели, не смея шелохнуться. Наконец, Годунов показал взглядом на дверь, и Вера кивнула.
– Увидимся в депо, – шепнул он ей в дверях.
Лиза
Города сложены из историй. Множества историй, коротких и длинных, радостных и печальных, достойных великих книг и не достойных даже милицейского протокола. Они влетают в дома и вылетают из них, как дым из трубы.