Я сама была в ужасе от такого всплеска, но и отступить сейчас не могла, впервые готовая бороться до победного конца. Несмотря ни на что.
– Что именно ты хочешь мне рассказать? – спросил отец, возникая в дверях.
Возник так неожиданно, что никто не успел заметить. И реакция на его появление была очень яркой.
– Великий князь, – прошептала мачеха, склонив голову и шагнув в сторону, как раз так, чтобы скрыть дочь от пристального взгляда мужа.
Но Айва не желала прятаться и скрываться. Глупая, еще не понимала, что даже свадьба не спасёт её сейчас от гнева отца.
Соскочив с постамента, девушка стремительно обогнула мать, которая не успела её остановить, а следом и меня, вышла вперёд, продолжая сжимать венок мамы в руке, возмущенно протараторив:
– Айвири пыталась использовать против меня силу! Хотела ударить! Ты представляешь? А это недопустимо! Для послушницы это смерть. Я всегда говорила, что она мне завидует… и даже сейчас… в самый лучший день, в самый радостный, – глаза Айвы наполнились слезами, причём самыми искренними, – она пытается его отравить своей ненавистью ко мне. А ты мне не веришь. Почему ты мне не веришь? Не стоило её привозить. Я же просила… ты меня совсем не любишь…
Я, конечно, знала, что сестра не в восторге от моих визитов, но не думала, что до такой степени. Да, сильно я её недооценивала и теперь застыла, ожидая реакции отца.
Она была весьма неожиданной и резкой.
– Что у тебя в руке? – ледяным тоном спросил он, еще сильнее нахмурившись.
Сделал пару шагов вперёд и застыл, когда между ними оставалось всего два-три метра.
Слёзы тут же испарились, и сестра закусила губу, внезапно поняв, какой промах в порыве гнева совершила. Венок надо было спрятать за спину или в складках платья, но уж точно не следовало показывать его отцу.
Потому что он помнил.
Я по глазам видела, что отец не забыл его, как и всё то, что возрождало память о первой любимой жене.
– Это… это, – пролепетала сестра, поздно пряча руки за спину.
Это уже не могло ей помочь.
– Я задал вопрос, Айва! Что у тебя в руке? – четко выговаривая каждое слово, произнёс отец.
И я невольно сжалась от тона, которым он это сказал. Никогда не видела князя в таком бешенстве. В те редкие мои визиты он был само внимание и любовь. Ни одного резкого слова или крика. А сейчас я смотрела и не узнавала своего любимого отца.