– Тут полно охраны. Об этом ты думала?
– А разве ты не сможешь меня… ну, провести незаметно? – шепчу я, легко переходя на «ты» с доктором. Все–таки он ненамного и старше меня. На вид ему не больше тридцати.
– Я говорю не об охране больницы, а о твоей персональной.
– Что?! – шиплю я, осознав, что я недооценила маниакальность Рейгана. – И сколько их тут? Где они? Я ни разу их не видела.
Док подхватывает бумаги и резко встает.
– Не стоило так напрягаться! – грозно произносит он, повысив голос. – Я предупреждал вас, что это ни к чему хорошему не приведет. Теперь я вынужден оставить вас здесь еще на пару дней.
Я недоуменно смотрю на него, но через мгновение дверь в палату открывается, и я вижу ту самую охрану. Два высоченных парня с телами тяжелоатлетов. Непроизвольно я сглатываю.
– Все в порядке? – интересуется один из охранников, по—видимому, все же у меня. Я киваю не в силах вымолвить и слово. Дверь закрывается, но перед этим я замечаю, какой жуткий взгляд был кинут в сторону врача. Тот не теряется. Как только мы остаемся одни, он склоняется ко мне.
– Отдыхай. Я подумаю, как тебе помочь.
– Спасибо, – улыбаюсь мужчине и сразу же становится легче, светлее и теплее. Хоть кто–то тут нормальный помимо меня!
***
Память удивительная штука. Когда ты жаждешь забыть что–то, пусть и приятное, именно она раз за разом напоминает о прошедших событиях, вынуждая, заставляя вспоминать, просматривать заново… грустить об ушедшем времени. Об этом я размышляю следующим утром после пробуждения.
Всю ночь мне снился Рейган. Всю. Долбаную. Ночь. Сказать, что я была расстроена, ничего не сказать. Я была зла, взволнованна и раздавлена. Воспоминания, объятья, поцелуи, ласковые слова, и куча прочих абсолютно ненужных мне деталей всплыла этой ночью.
Рей кружит меня на руках среди осенней листвы. Мой смех до икоты, когда я пытаюсь скрыться от мужа, плутая между деревьями. Вот Рей ловит и приподнимает меня над землей, обхватив мои ноги. Его руки обжигают даже через ткань юбки, а я завороженно смотрю в стальные глаза и склоняюсь к мягким горячим губам… Не могу оторваться.
И стоило бы теперь испытывать омерзение, вспоминая все эти пропитанные враньем минуты, но увы. Я была счастлива тогда. Не этого ли он добивался? Чтобы, даже когда правда раскрылась, я оказалась в раздрае. С одной стороны, желая вырваться из ненавистного заточения, а с другой, помня, как мне было хорошо в клетке. Не это ли повод ненавидеть мужа в разы сильнее?