С этим решением я и поднимаюсь с кровати. Привожу себя в порядок, проверяю телефон на наличие сообщений. Пусто. Что и не удивительно. Выхожу в коридор и понимаю, что в доме на удивление тихо. Неужели я вообще весь день буду одна? За что мне такое счастье?
Мои мысли подтверждает пустая кухня. Тишина угнетает. Я поскорей включаю телевизор, чтобы голос ведущего новостей рассеял тревожное чувство. Интересно, а куда все подевались? Пабло снова ушел за продуктами? А Бетани? Черт с ней! Буду наслаждаться одиночеством.
Заглядываю в холодильник. От еды ломятся полки. Я кривлюсь, окидывая разнообразие блюд скептическим взглядом. Они меня надолго покинули что ли?
Когда я жила дома всегда готовила себе завтраки сама. Вставала я раньше всех, прислугу даже не будила. Это у избалованных людишек слуги и повара работают от зари до зари. И чтобы хлеб был горячим к пробуждению хозяев, и чтобы кофе не успело остыть. Бе!
Решаю, что неплохо бы вспомнить былые времена. «Ты же готовила для Рейгана».
– Заткнись, – бурчу себе под нос. Еще не хватало снова предаться воспоминаниям из недалекого прошлого.
Блинчики шкворчат на плите. Я порхаю по кухне. Даже настроение поднимается. Правда ненадолго. Стоит мне углубиться в размышления о жизни, как все думы тут же сворачивают в сторону вампиров. Почему Рей не купит дом Бет? Да даже огромную квартиру! Нет, покупает нам. Только вот просчитался он. Я выбрала недостроенный коттедж, и терпеть меня Бетани придется еще минимум год. Вампирша явно была недовольна таким раскладом. Поделом ей. А вот отварчик ее меня настораживает.
Я оглядываюсь по сторонам, смотрю в окно, прислушиваюсь к тишине дома. Хорошо. Начинаю открывать каждый шкафчик и искать заветную коробочку. «Какая же она?» Я даже не удосужилась посмотреть, откуда Бет ее доставала. Черт!
И тут проскальзывает мысль, такая неожиданная, что я замираю. «Бетани внушала мне что–то». Я прикрываю глаза, пытаясь вспомнить, что конкретно она заставляла меня делать, но не могу поймать ускользающую ниточку памяти. Тупая боль начинает охватывать голову.
Мою талию обхватывают чьи–то руки, я подпрыгиваю от неожиданности, тут же разворачиваясь и вжимаясь в стол позади. Рейган, мать его! Я прикладываю руку к груди, чувствуя, как бешено бьется сердце. В глазах темнеет, и я прикрываю их ладонью, стараясь успокоиться.