– Князь, ты совсем… – прошептал Алекс, но промолчал. Он слишком вежливый, чтобы произносить следующее слово.
– Типа того, – ответил я. – Но теперь я знаю, как нам выбраться из этой жопы. Идём.
Я пошёл дальше по коридору, пока они не стали допрашивать. Я вслушивался как мог, но звуков боя наверху ещё не слышно. Рано.
Коридор закончился глухой стеной, покрытой силуэтами и надписями.
– Тупик, – объявил Кирилл. – А кто тут нарисован? Похожи на людей, но какие-то другие.
Он достал фотик и щёлкнул пару раз, освещая тёмный коридор вспышкой.
– Мартиры, – сказал я. – Они были выше людей и стройнее. Если бы кто-то увидел их вживую, то подумал бы, насколько они красивы по нашим меркам. Не все, конечно. Вон, смотри, пузатенький мужичок. Вылитый барон Ульдер, правда же, Света?
– Да хватит уже о бароне! – выкрикнула Света.
– А это что такое? – Паха осторожно вытянул руку, показывая на нишу в стене.
В нише на массивной подставке стояло что-то, больше похожее на вытянутое яйцо высотой метра в полтора.
– Это оружие, – сказал я и постучал по полукруглой поверхности. По звуку было похоже на керамику. – Стоит тут, как памятник, всё равно никто не сможет вытащить.
– Это голем мартиров? Я про них читал.
– Типа того. Нам сюда, – я подошёл к стене вплотную и надавил на неё.
Когда видишь такое впервые, это завораживает. Панель начала расступаться. Но она не сдвигалась в сторону или вниз. Всё было интереснее.
Тысячи кубиков, из которых состоял этот кусок стены, рассыпались и раздвинулись, открывая нам проход в ярко освещённый зал.
– А-хре-неть, – медленно пробормотал Кирилл.
От удивления он даже забыл про фотик. Остальные тоже молчали.
Золотая комната была совсем небольшой. Нет никакой мебели кроме висящей прямо в воздухе тумбы с прозрачной крышкой. Свечи из странного чужеродного металла, которые светились неприятным холодным светом, тоже висели над полом.
Напротив входа в стену был вмурован здоровенный золотой мартирский крест. Как обычный, только основание разделялось на два, из-за чего крест был пятиконечным. Когда нашли руины мартиров, именно такой крест стал эмблемой новой Единой Церкви.
На кресте висела фигура с измученным лицом и петлёй на шее.
– Это Краст? – Паха показал на него пальцем.
– Да, – сказал я. – Правитель мартиров, которого приносили в жертву в конце цикла.