Данный макросдвиг имеет масштабнейшие политические последствия: приоритетным при выборе интерфейса публичной политической коммуникации сегодня становится не смысловое или идеологическое ее наполнение, а соответствие протоколам экранизации. Формы современной политики воспроизводят экранные конфигурации в ущерб традиционным формам политической деятельности, а содержание все чаще сближается с контентом массовой культуры в ущерб содержанию традиционных политических идей и идеологий. Процесс создания политических имиджей и драматургии инкорпорирует законы кинопроизводства в том плане, что биографические сюжеты и имиджевые характеристики обретают аналогичные сценарным разработкам художественные и сюжетные параметры. Подчеркнем: не управленческие компетенции и не профессионализм выдвигаются в центр внимания электората при принятии решений, а соответствие устоявшимся фигурам и линиям сюжета. Сюжет – вот что становится смысловым центром также и политических драм; при этом логика соотношения жизни и драматургии – обратная гегелевскому соотношению исторического и логического: не жизнь рождает сюжет, а, напротив, жизнь подчиняется сюжету. Сюжет поставленного на поток кино выходит за рамки художественного процесса, он обретает статус эффективного механизма политической коммуникации.
Иначе говоря, Виктор Согомонян справедливо констатирует, что политика становится сюжетом и подчиняется его законам, а присущие экранной продукции характеристики – зрелищность, драматичность, способность максимально увлечь зрителя – предстают определяющими для современного избирателя в совершении политического выбора. Не в последнюю очередь это определено спецификой социального потока – уплотнением социального пространства и ускорением социального времени, а также его предельной мобильностью. Избиратель не в состоянии сколько-нибудь фокусированно следить за политической повесткой; он устает от формализованных процедур и не готов тратить время и другие ресурсы на освоение политических программ. Поэтому в качестве инструментов коммуникации используются привычные фигуры, технологии и знаки: имидж политика – он же и его программа.
Описанный сдвиг произошел не вдруг: на протяжении последних десятилетий мы фиксировали такие тенденции, как уверенное выдвижение медиатизации в качестве наиболее эффективной технологии продвижения политика, а паблицитный капитал – в качестве важнейшего компонента в системе стартовых предпосылок политического успеха. Возникновение политических брендов в свое время стало заметной вехой в поисках рукотворного возвышения тех или иных лиц, а формирование брендинга – предвестником систематизации поставленных на промышленную основу усилий технологов. Однако то были отдельные подходы. Сегодня впору констатировать революционный сдвиг в управлении политическим пространством, и этот сдвиг лежит в плоскости заимствованных из сферы художественного производства «тонких» технологий.