Он знал, что ему поверят на слово и никто не будет смотреть записи с камер видеонаблюдения. Потому что он был большой шишкой. Пожалуй, самой главной шишкой в этой лаборатории.
Лаборанты, пожимая плечами и тихо переговариваясь, начали расходиться по своим рабочим местам. До конца смены оставалось ещё несколько часов, в течение которых сотрудники лаборатории 2—11 распространяли вирус по всему зданию. Утром три сотни человек сдали смену коллегам, передав им, помимо текущих рабочих вопросов, и страшный вирус, и отправились по домам к своим мужьям, жёнам, детям, любовникам и друзьям.
Леон же закрылся в своём кабинете. Включив компьютер, он поправил веб-камеру, горько усмехнулся и начал запись.
– Меня зовут Леон Гроссо. Сегодня в 4:32 утра я разбил пробирку с опытным образцом JDM-2204-66. – Он тяжело вздохнул и поднёс порезанную ладонь поближе к веб-камере. – Получив порез в процессе уборки испорченных материалов, я заразился вирусом сам, а впоследствии заразил пятнадцать сотрудников лаборатории 2—11, скрыв от них правду об этом инциденте. Эти люди уже разъехались по домам к своим семьям. По моим расчётам, для того чтобы вирус распространился по всей планете, необходимо от семи до двенадцати суток. Мне очень жаль.
Леон отвернулся от камеры и украдкой вытер слезу, скатившуюся по щеке.
– Я один виноват в случившейся трагедии. Через две недели девяносто девять процентов населения нашей планеты погибнет.
Учёный нагнулся к тумбочке и достал из верхнего ящика небольшой револьвер, который он приобрёл как раз для такого случая. Он предполагал, что рано или поздно вирус, над которым он работал по приказу правительства, покинет стены лаборатории. И вот этот день настал.
Также Леон всегда чувствовал, что именно он будет первым заражённым, и знал, что он, как всегда, струсит и положит начало концу света. Чтобы не страдать от чувства вины и не умирать в жутких муках, он и приобрёл пистолет.
Мужчина перевёл взгляд на фотографию в нежно-голубой рамке, с которой на него смотрели жена и дочка.
– Простите меня, – прошептал он. – Я вырастил вирус, но у меня нет вакцины. Мне очень жаль.
Леон поднёс пистолет к лицу, но прежде, чем нажать на спусковой крючок, выключил видеозапись и сохранил её на рабочем столе.
Губы обхватили прохладную сталь дула. У него не было сил даже на последнюю молитву, все слова забылись. Ему хотелось только одного – поскорее закончить.