– Цены растут, – согласилась Нина, также выуживая из заполненного водой чана мидию и повторяя процесс. – Мы-то уж перебьемся, а вот детям купим на будущий год по флакончику… Но вам уж жаловаться, Карлита! Мигель его готовит чуть ли не из воздуха.
– Готовит из воздуха? – эхом отозвалась Карла, вытирая локтем пот с загоревшего лба и щурясь от яркого луча солнца. – Ты же знаешь, чего это ему стоит, Нина… Мы платим не дешевле остальных.
– Опять? – с сочувствием спросила тетушка Нина.
Мама Карла ничего не сказала и продолжила чистить мидии.
– Иногда я совершенно не понимаю, как могла выйти за него замуж, – наконец сказала она.
– Все совершают глупости, большие или маленькие, – пожала плечами тетушка Нина и охнула: лезвие ножа соскочило и порезало ей палец. – Тебе придется нести этот крест до самой смерти, но Кристину ты должна воспитать так, чтобы она не повторила твоей ошибки.
– Хочешь сказать, моя любовь – глупость? – возмутилась мама Карла и сердито свела свои красивые брови.
Ей совсем не понравилось, что тетушка Нина назвала папу Мигеля глупостью.
– Я сказала то, что я сказала, – возразила тетушка Нина. Прикусила свой палец и поднялась: – Мне мидий хватит. А тебе желаю успехов.
Мама Карла снова вздохнула. Она не считала, что папа Мигель – ошибка и глупость. Просто она думала, что… папа Мигель – иногда ведет себя как последний вредина. И бросает ее один на один с чаном свежих мидий.
Чайки кричали так, будто ничего об этом не знали. А что мешало маме Карле готовить паэлью с раковинами, как все? То, что решил папа Мигель в самый первый день «Горизонта»: здесь будет все по-особенному.
Папа Мигель сидел на крыше и ничего не делал, только смотрел в море. Как угасает последний луч солнца на сиреневых тучках, похожих на козликов с Пиренеев. В глазах папы Мигеля не было совсем ничего. И его самого тоже как будто не было.
– Что такое счастье, думают они… – сказал он чайке, которая уселась напротив на белом парапете и наклонила голову, кося черным глазом на свежую корку хлеба в тарелке. – Безумно дорогой флакончик с радужной жидкостью. Что они понимают! Счастье во флакончиках совсем не такое. Довольно воздуха, солнечного света и собственной жизни. Но здесь не понимают, не хотят знать… Глуп был я, решив, что справлюсь. Я отдаю концы. Мы должны закрыть «Горизонт». На время. И уплыть. Хотя бы на два годика…