Мышцы привыкли к долгим прогулкам, колени забыли о суставах, спина о ранах, руки об мозолях. Веснушки заполоняли щеки, глаза рыскали в поисках живности. Фотоаппарат свешивался у меня на шее, оставляя заметную красную линию на ней.
Птицы ютились в своих гнёздах, возвращались обратно домой, любили друг друга.
Остановилась, передохнула. Начинается возвышение к роднику, надо быть поосторожней, спешка ни к чему.
Тропа давно истощилась и превратилось в подобие пустых клочков голой земли, с легким покровом рядом, и камней, выступающий из этой же почвы.
Неся с собой ещё и два ведра, мне было не так удобно, как могло бы быть. Зная весь путь в точности, я успокаивала себя, что с каждым шагом я все ближе и ближе.
В детстве я жила в деревне, поэтому уже тогда знала что да как. Я не принимала полное участие в хозяйстве, но помогала родителям и моей бабушке, дом принадлежал именно ей. Лето было жарко-прохладным, и нанося свои яркие мазки на гладь природы, она настраивала на то, чтобы оставаться на улице как можно дольше. Она манила и побеждала пресловутую лень.
Холм продолжал идти вверх, как и я. Мысли скачут как соловьи от дупла к дуплу, ствола к стволу. Вот бы сейчас как они, забыть обо всём. Хотя, немного комично, что я, находясь в лесу в отрыве от всей внешней реальности всё также хочу забыться. Тишина, кузнечики поют где-то неподалёку, кроны деревьев шатаются со стороны в сторону, то закрывая небо, то возвращая его серовато-голубой оттенок обратно. Оттеняя меня от солнца, они были моими единственными спутниками, я помнила каждую их кору, сечение, отломанные палки. Все они напоминали одиноко стоящих людей, но с явным синдромом гигантизма.