– Я вижу, тебе просто очень хочется делать это в непосредственной близости от Павла, да? – покачал головой Ламин. – Чтобы хотя бы так доказать свое превосходство.
– И вовсе…
– Ладно тебе, Макс, – отмахнулся Аскольд Викторович, открывая дверь. – Я ведь все замечаю. И твою ревность, и твою зависть.
– Ничего подобного!
– Короче, так. Под твою ответственность. Если из-за тебя произойдут серьезные накладки, наказание будет жестким. Имей это в виду.
– Я учту.
Ламин молча вышел, а Макс устало присел на стоявший у двери стул – сердце бешено колотилось, норовя выскочить из груди. И не только из-за физического изнеможения – то, что Ламин, оказывается, заметил его отношение к выродку, стало для Шипунова неприятным сюрпризом.
Потому что это было унизительно!
И ненависть к Павлу теперь буквально распирала рептилоида изнутри, мешала дышать, заставляла трепыхаться сердце. Ее надо было куда-то деть, чтобы не сойти с ума, направить в нужное русло.
Переполненное хитростью, коварством, жестокостью русло.
Он уже знал, куда приведет это русло. К Монике.
Да, она под надежнейшей охраной и защитой, да, добраться до нее практически невозможно. Но именно эти сложности и возбуждали Шипунова.
Решая эту почти непосильную задачу, он не сможет зацикливаться на превосходстве Павла. Да и само это превосходство окажется нивелированным, когда девица, ради которой Павел готов был отдать жизнь, – и едва не отдал, между прочим, – когда красотка Моника окажется в его, Макса, полной власти. И он сможет делать с ней все, что угодно…
В глубине желтых глаз вспыхнул и запульсировал алый отблеск.
Но Ламин, конечно, прав – сейчас, в данный момент, Моника практически недоступна. И гораздо проще было бы дождаться завершения судебного процесса, потом потерпеть еще недельку-другую, чтобы окружение Моники и в первую очередь служба безопасности ее отца окончательно расслабились, и жизнь их вошла в привычное русло. Тогда забрать девчонку будет проще простого.
Но ждать не хотелось. Ждать и терпеть, глядя, как все вокруг метут хвостом перед этим гибридом? Как восхищаются им?! Самому мучительно осознавать превосходство полуобезьяны?!!
Он может не выдержать и сорваться. А это никому не нужно, и в первую очередь – ему, Максу.
Значит, приступим к осуществлению замысла немедленно.
Ну да, физически Макс пока слабоват, рана еще болит. Но голова-то не травмирована, и способность мыслить не утеряна. Вроде бы.