Впрочем, отощавшим зверь не выглядел – крыс здесь водилось предостаточно. Кот выглядел счастливым, а теперь, спустя какое-то время, проведенное в обнимашках и нежностях, – еще и нетерпеливым.
Он мягко вывернулся из рук Павла, спрыгнул на неровный пол тоннеля и, отбежав на несколько шагов, остановился и призывно мяукнул. И удивленно посмотрел на хозяина:
«Почему ты стоишь? Пошли домой!»
– Не могу, – тяжело вздохнул Павел.
«Почему? Тебе тут нравится?!»
Кот забавно сморщил усатую мордень и брезгливо чихнул, словно избавляясь от противного запаха.
– Нет, Атос, не нравится. И раньше не особо нравилось, а теперь вообще разнести это логово хочется к чертовой матери!
«Тогда пошли домой!»
Кот вернулся и, приподнявшись на задних лапах, передними уперся в колени хозяина, внимательно всматриваясь в его глаза.
Павел присел на корточки и, охватив ладонями лобастую голову животного, так же пристально вгляделся в янтарную глубину:
– Атос, я должен спасти отца! Из-за меня он оказался в лапах этих уродов, я помог, понимаешь?! Не задумываясь особо, зачем Венцеслав им понадобился. И я должен освободить его, причем как можно скорее. А потом мы с ним вместе вернемся домой. А пока, – Павел почесал кота за ушами, – подожди меня здесь, ладно? Я сейчас вернусь.
Атос тут же завалился на бок, вальяжно помахивая хвостом и прикрыв глаза – чего ж сидеть, если можно полежать!
– Ты тут не особо разлеживайся! – усмехнулся Павел, поднимаясь. – Здесь ведь не только я хожу, сюда и местные аборигены порой заглядывают.
Атос опять брезгливо чихнул и вообще закрыл глаза.
– Ой-ой, тоже мне, демонстратор! Обоняние у него, видите ли, хорошее, унюхает, если что! Ты не захрапи только, нюхач! А то пойдешь на корм рептилиям.
На подобные инсинуации кот не счел нужным реагировать, продолжая изображать довольно крупный коврик.
Павел улыбнулся и повернулся к двери, ведущей в жилой блок подземелья. Улыбка и расслабленное выражение глаз мгновенно сменились сосредоточенностью и надменным холодом. Павел еще раз проверил мысленный блок, который он интуитивно выставлял с того момента, когда впервые встретился со своими дальними родственничками.
Блок на свои мысли и эмоции, что очень нервировало Аскольда Викторовича Ламина, одного из главных в подземелье и не менее значимого там, в мире людей – господин Ламин являлся депутатом Государственной думы. А его ближайший помощник Макс Шипунов и в реальности имел корочки помощника депутата. Это открывало перед Ламиным и Шипуновым почти все двери и овевало опахалом депутатской неприкосновенности.