– Заботливая ты у меня – разворачиваю её к себе. Мы откидываемся на спинку дивана, на котором сидим в этой уютной кофейне стилизованной под советскую «хрущевку» с высоким потолком. Рядом стоит выцветший от времени комод. В углу на манекене висит красивое старинное платье. Из часов, висящих на стене, каждые полчаса раздается громкий гонг и вылетает кукушка. Но для нас сейчас время словно остановилось. Я аккуратно глажу рукой её коленки выглядывающие из платья. Она смотрит мне в глаза. Таких красивых глаз мне не доводилось видеть никогда. Вскоре, наши губы, наконец, находят друг друга. По телу бегут мурашки. Сердце замирает. Мы сильнее и сильнее прижимаемся друг к другу, а поцелуй становится всё более страстным и желанным. Дыхание учащается и от этого сбивается напрочь.
И только лишь вылетевшая из часов кукушка быстро вернула нас в реальность.
– Я люблю тебя… – шепчу ей на ушко.
– Может, ты не поедешь в этот свой Красноярск? – игриво спрашивает, водя рукой по моей груди.
Я лишь вздыхаю. Да как я не поеду, милая? Хотя и думаю, может ну его нафиг? Что ты как дикарь разъезжаешь по стране, тратя все свои честно заработанные кровные? Срываешь глотку на местных стадионах поддерживая своих, убиваешь здоровье и время. А что ты получаешь взамен? Вот что? Жидкие аплодисменты нескольких хоккеистов, подъехавших после выездной игры к твоему сектору и это в лучшем случае? И всё? А тут вот с тобой твоя любимая девочка. Девочка твоей мечты. Девочка, ради которой ты готов на всё. В том числе, больше не ездить ни в какие Красноярски, Хабаровски и все Новосибирски вместе взятые! Чтобы она не переживала, что да как я там. Да если бы всё было так просто!
– Любимая… – беру её узкую длинную ладонь в свои руки. Она пристально смотрит на меня. – Мне важно там быть. Я могу этого не хотеть, но есть такие вещи как «надо». Не хочу говорить «должен». Наверное, никто в этом деле никому ничего не должен. Тут насильно никого не держат. Добровольное дело. И за ручку никто не потащит. Каждый сам отдает отчет своим действиям и приходит к этому. Кто-то сам, кого-то привели и он остался.
Субкультура, мать её!
– Понятно, – отворачивается она. А затем добавляет – надо так надо.
И от чего у меня так погано на душе, а? Что за постоянный выбор?
Хотя всяко лучше, чем без него. Говорят, выбор есть всегда.