К дому подъехали еще две колесницы с сослуживцами Маркуса, в которые мы складывали свои вещи. Мама сидела за столом и со слезами на глазах, в забвении, смотрела в одну точку. Маркус обхватил маму за плечи и повел к колесницам. Только потом я узнал, что в этот день погиб мой отец. Их рыбацкую галеру накрыла именно та волна, что разрушила торговый порт. Галера ушла на дно, никто из рыбаков не спасся.
Колонна из трех колесниц мчалась к военному порту. Мы ехали во второй по счету колеснице с Маркусом по извилистой горной дороге, которая серпантином спускалась к порту. Раздался опять резкий удар. Впереди треснула дорога, и с оползнем первая колесница рухнула в обрыв. Мы резко затормозили. Дальше дороги не было.
– Дальше придется спешиться. Ни кони, ни колесницы тут уже не пройдут, – взволнованно сказал Маркус.
Мы собрали оставшиеся вещи, и пошли впятером, так как первый колесничий погиб, по узкой дорожке, оставшейся на склоне. Запахло сильной гарью. А с неба посыпались белые хлопья пепла.
Потихоньку по склону мы приближались к морю. Внизу доносился людской гул: крики, ругань, женский и детский плач. Нам уже стал виден пирс, к которому было пришвартовано четыре галеры, еще семь стояло в море поодаль. Мы приближались к толпе людей, пытавшихся любыми способами пробраться на галеры для спасения.
– А ну назад! Сказано, первые места для приближенных к императорскому двору! – разъезжал военный всадник и разгонял толпу длинным хлыстом.
– Тут мы не проберемся, – взволнованно, но со спокойствием сказал Маркус, – тут эвакуируют только начальство, пойдем на лодочный пирс, может, там прорвемся.
Внезапно просвистел кнут над моим ухом. Сзади услышал стон моей мамы. Ее лицо было наискось, через глаз, рассечено красной полосой. Арес, громко закричал. Маркус видя бесчеловечность всадника, сбросил его с коня, выхватив его кнут, начал хлыстать его самого. Мама громко рыдала, обняв Ареса, закрывая его глаза ладонью.
– Сервий, что же ты творишь?! Негодяй, это же беспомощные люди, – Маркус яростно хлестал сослуживца.
– А ну разойдись, – послышался крик сзади, – дорогу сенатору!
Слева, по дороге из Стабии, к пирсу рабы несли паланкин в окружении нескольких конников, которые хлыстами разгоняли простой народ в стороны. Заметив стычку Маркуса и Сервия, центурион показал в их сторону. Два солдата направились в сторону передряги. Первый удар хлыстом по спине получил Маркус, от которого он упал на землю. Далее, их били уже обоих. Мелкие брызги крови попадали на мое лицо. Солдаты так увлеклись избиением, что хлыстали всех вокруг себя, освобождая проход сенатору. Это было страшно. На моих глазах у женщины хлыстом выбили младенца. Тот бездыханно упал на землю. От криков и плача я уже ничего не понимал. Я пришел в себя, когда я почувствовал сильную боль в плече. Тога на плече начала багроветь от крови. Тут меня за руку оттянул колесничий, тот, что провожал нас из дома.