Проскочив огромные стволы деревьев, за которыми так легко можно спрятаться, я повернула направо и почти налетела на человека, чье лицо было слишком хорошо мне знакомо, и кого я меньше всего ожидала увидеть в моем мире. Паника – вот единственное слово, которым можно охарактеризовать мое состояние в тот момент. Слепая паника мгновенно охватила меня, заглушая голос разума, а инстинкт самосохранения заставил развернуться и рвануть по тропинке назад в бессмысленной попытке удрать от нависшей опасности.
Адреналин обострил мои чувства и позволил увидеть, как двигаются в темноте стволы деревьев, отпуская от себя охотников, жаждущих моей крови. И древнее знание о смертельной опасности подобных перемещений добавило скорости и безумия.
На повороте я не успела притормозить и врезалась в грудь человека, вышедшего из-за деревьев. И он перехватил меня прежде, чем я вообще перестала что-либо соображать. Его руки с силой прижали меня к себе, а затем переместили захват к предплечьям, освобождая из плена мое тело, но не мою душу, трепетавшую сейчас на кончиках моих пальцев.
Какие-то минуты после столкновения мы стояли и смотрели друг другу в глаза, словно двое влюбленных, забывших обо всем на свете, не способных наглядеться и надышаться друг другом, если бы не одно «но». Его руки сжимали меня не в объятиях страсти и любви. Даже плотный мех не спасал от тисков его пальцев, все сильнее сдавливающих мышцы и вены. Распространяясь по телу, боль отрезвила меня, заставила почувствовать себя живой, прогнала панику и безумие. Утопая в черных глазах удивительно красивого человека, я понимала, что заглядываю в бездну, у которой только одно имя – конец.
Осознание этого сделало меня слабой и безвольной. Надежда оставила меня, бесшумно растворившись в морозном воздухе вместе с белым облачком теплого дыхания. У меня не было шансов выжить. Никаких шансов не было. Прошлое настигло меня там, где я была наиболее уязвимой, и черные глаза сказали мне о том, что пощады не будет. На этот раз никакой пощады. Мы всегда слишком хорошо понимали друг друга…
Оставаясь джентльменом, а он всегда им был, милорд аккуратно снял сумку с моего плеча и произнес мое имя без нежности, но с нотками полного удовлетворения. Сказалось воспитание и я склонила голову в знак приветствия, овладев своими эмоциями, и ухватив за хвост готовые ускользнуть от меня спокойствие и невозмутимость. Он коснулся губами моей руки, несмотря на кожаную перчатку, удобно устроившуюся на ней, и даже не чувствуя его губ, мое тело среагировала так же, как и всегда – желанием прикоснуться в ответ.