Уже в сумерках, совершая небольшой подъем по холмам, Грэм приободрил меня и заставил ускориться. Скрытый за холмами город появился так неожиданно, что я остановила свою лошадь и какое-то мгновение не могла осознать, что вижу не мираж. Город, раскинувшийся в изумрудной долине между холмами, с одной стороны граничил с темным лесом, а с другой его пересекала небольшая серая река, над которой клубился туман, наступающий на город. Туман поглощал его и от этого город казался призрачным, а его огромные белые крепостные стены и неприступные бастионы с флагами на башнях исчезали на глазах, вызывая ощущение нереальности всей картины. Вот почему мои первые мысли были о миражах, исчезающих и вновь повляющихся перед глазами путников, слишком долго идущих к конечной цели своего путешествия.
Но город был реальным! Тысячи жилых домов, чью безопасность хранили каменные стены, тянулись до самого горизонта. Крыши и купола зданий устремлялись навстречу темному небу и тяжелым облакам, надвигающимся из-за холмов. А к огромным открытым воротам направлялись последние повозки запоздалых караванов. Сумерки придавали городу сказочное очарование и одно я почувствовала сразу и поняла почти мгновенно – город нельзя было не любить!
Я посмотрела на Грэма и улыбнулась ему. Он улыбнулся мне в ответ, искренне и с облегчением, словно боялся, что я не смогу оценить всей красоты и всего очарования его родного дома. Грэм улыбался! Улыбка смягчила жесткое выражение уродливого лица и сделала его похожим на громадного, немного лохматого доброго пса, напоминающего мне одного старого знакомого, который частенько заглядывал в наш дом и лакомился кусочками мяса, которые мама оставляла для него. Бездомный пес с огромным чувством собственного достоинства изредка приходил в гости и с абсолютной невозмутимостью делал вид, что не голоден. Но каждый раз, когда мама радостно встречала его, он расплывался в широкой улыбке, вызывая ответную улыбку, и моя мама улыбалась ему точно так же, как улыбалась и мне. И в тот момент я поняла, что Грэм не был уродлив, и мне искренне жаль, что он не стал моим другом, вернее, не успел им стать…
Спустя столько лет я понимаю, что почти не знала его. Он служил своему господину, но не был его слугой в том смысле, в котором служение связывают с безусловным повиновением. Грэм был скорее тенью Учителя, его правой рукой, его преданным другом и телохранителем. А еще он был искренне привязан к правителю своей страны – наследному принцу Сэн Лариэн Дэниэлю, словно к сыну, которого у него никогда не было.