Бонобо тосковали по контактам с внешним миром (хотя, когда их спрашивали, они выражали абсолютную уверенность в том, что двойное электрическое ограждение игрового двора и ров за ним служат для того, чтобы не впускать к ним людей и кошек, а не наоборот), так что с некоторых пор Исабель и другие сотрудники приносили им внешний мир на видео. Владельцы местных магазинов не имели ничего против того, чтобы их снимали на радость соседям-обезьянам.
– Постарайся раздавить по пути парочку протестующих, – сказала Исабель.
– Снаружи сейчас никого, – ответила Селия.
– Неужели? – удивилась Исабель.
За воротами уже около года каждый день собиралась толпа манифестантов. Они не кричали, а просто держали плакаты, на которых было изображено, каким чудовищным процедурам подвергаются человекообразные обезьяны. Но поскольку протестующие явно не были в курсе, чем занимаются в лаборатории, Исабель старалась их игнорировать.
Селия открыла видоискатель, щелкнула переключателем и проверила батарейки.
– Лари-Харри-Гари и фрик с зелеными волосами болтались там до обеда, но, когда я выходила покурить, их уже не было.
– Фрик с зелеными волосами? И это говорит девушка с ярко-розовой шевелюрой?
– Какой же это ярко-розовый, – возразила Селия и потеребила эльфийский завиток возле уха. – Это фуксия. И я не имею ничего против цвета его волос. Я просто думаю, что он сам – жопа с ручкой.
– Селия! Придержи язык!
Исабель быстро оглянулась и с облегчением обнаружила, что Бонзи вернулась в комнату досматривать фильм и, стало быть, упустила шанс обогатить свой словарный запас.
– Тебе следует быть более осмотрительной. Выбирай выражения, я серьезно.
– А что такого? – Селия пожала плечами. – Они же меня не слышали.
Исабель поймала себя на том, что снова разглядывает Селию. Татуировки девушки одновременно завораживали и отталкивали. Обнаженные тела и русалки спускались по ее плечам, резвились на предплечьях, их волосы и грудь обвивали чешуйчатые конечности каких-то адских существ. То тут, то там были вытатуированы подковы и черепа с маргаритками в глазницах. И все это исполнено в красном, желтом, фиолетовом и могильном сине-зеленом тонах. Исабель была всего на восемь лет старше Селии, но ее собственный юношеский бунт ограничился тем, что она с головой зарылась в книги и постаралась как можно скорее умчаться подальше от дома на поезде образования.