– Возьми ее себе, Мэри.
Женщина глядит на него, медленно кивает, закрывает ящик и уходит назад в дом.
Доносится слабый звук пилы. Когда наконец он стихает, его преподобие возвращается в конюшню, моля Бога, чтобы все уже миновало, чтобы он мог отослать этих двоих восвояси. Он не пригласит их в дом. Пусть наберут ведро из бочки с дождевой водой и моются во дворе. А Джеймса пусть зашьют как подобает, вандалы! Киллик положит тело в гроб. А завтра в полдень его предадут земле. Наверное, Кларк уже копает могилу – у стены рядом с фруктовым садом Мейкина.
– Обнаружили что-нибудь, джентльмены? Хоть что-то? – Пастор пытается говорить высокомерно, но у него это плохо получается; он слишком раздражен.
Берк поднимает голову. Дюжина мух роится над ведром, стоящим в конце стола под раскуроченной головой Джеймса.
– Ничего, – отвечает Берк, – что я мог бы объяснить человеку, не сведущему в искусстве анатомии.
– Какая жара, да еще паразиты… Он ведь был с вами одной профессии. Надеюсь, вы уже закончили свое исследование?
– Не волнуйтесь понапрасну, ваше преподобие, – говорит Берк. – Идите к себе. Близкие отношения с покойным действуют на вас угнетающе. Вам тяжело. Лучше бы вам пойти к себе, да-да… и принять легкое слабительное. К примеру, ревеня.
– Или плод колоцинта, – добавляет явно оживившийся Росс.
– Колоцинт хорош, – поддакивает Берк. – Или можно попробовать немного бересклета – euonymus atropurpureus, коли он есть у вас под рукой. Человеку вашего склада это никогда не повредит. Вы согласны со мной, доктор Росс?
– Превосходное очищающее средство, доктор Берк. Не сомневаюсь, что бедняга Дайер сам бы его порекомендовал.
– Мы сообщим вам о наших разысканиях.
Световой блик на очках Берка дрожит в воздухе злобным огоньком. Помедлив, пастор отвечает: «Я буду в кабинете» – и удаляется шаркающей походкой, почти не чувствуя стыда от навалившейся вдруг усталости.
Двор весь сияет: в лужицах, появившихся после грозы, отражаются звезды. Пастор закрывает дверь конюшни и пересекает двор. Там, в конюшне, Мэри осталась сидеть с Джеймсом. Перед уходом Берк и Росс более или менее подштопали тело, а пастор вместе с господином Килликом еще в сумерках уложили его в гроб и приколотили крышку. Киллик, добрый человек, помог отмыть и вычистить конюшню и разбросал вокруг свежую солому и пригоршни сушеной травы. Когда появилась Мэри, в конюшне уже можно было дышать, дневной кошмар отступил, оставив на столе лишь несколько коричневых, похожих на чайные, пятен, кои прикрыли тряпкою.