– Олень там, на полянке в лесу, тушу найти, в село притащить, – распорядился князь окружившим его людям. – А ты воевода расскажи-ка мне, что за отроков в своей дружине пестуешь, что в Киевского князя стрелы метят? – недовольно спросил Игорь, обращаясь к Яромиру.
– Кто ж посмел, княже? Только скажи, три шкуры спущу с паршивца.
– Спустишь, спустишь, – усмехнулся князь и вытолкнул отрока, притулившегося у него за спиной, пред очи воеводы.
– Этот? – вдруг ахнул воевода и побледнел.
Отрок в натянутой на самые глаза шапке стоял, низко склонив голову. Весь вид его выражал полнейшее смирение и покорность.
– Этот. Узнаёшь смутьяна?
– Да, мой человек, – невнятно пробормотал воевода и, схватив отрока за руку, затащил его уже к себе за спину, где, стояли подоспевшие гридни его личной дружины. – Накажу, княже, ох, накажу, по всей строгости, хворостинкой пониже спины!
– Ладно уж, не усердствуй, воевода, но парубков своих учи князя от бродяги безродного отличать, – снисходительно промолвил Игорь и поднялся в седло, намереваясь ехать и, давая понять, что неприятное происшествие исчерпано.
Но тут один из гридней, рослый молодец, по прозвищу Сорока, приглядевшись к отроку, вдруг оглушительно захохотал.
– А малец-то с косой, – сообщил Сорока, не прекращая хохотать.
– А тебе, трещотка, слова не давали, – воевода злобно зыркнул на Сороку, так, что тот тут же поперхнулся своим смехом, но было уже поздно, князь развернул коня, и, вперив взгляд сначала в воеводу, потом в отрока, с изумлением спросил:
– Девка?
– Не серчай, князь, это ближка моя, Олёнкой кличут, – виновато молвил воевода. – Сирота она, вот дикаркой и растет, – воевода расстегнул и снял с себя плащ, и окутал им поникшие плечи девушки. – Дозволь, князь, лошадку ей дать, пущай едет себе в село, не потешит дружину.
– Дай, – князь продолжал с любопытством рассматривать отрока, оказавшегося девушкой.
Подвели лошадь, и девчонка ловко запрыгнула в седло.
– А ну-ка стой! – крикнул князь ей в спину и жестом велел одному из своих гридней, по имени Некрас, остановить девушку.
Некрас спешно подъехал к девушке, ухватил её лошадь под уздцы, развернул и подвел к князю и нагло сорвал шапку с девичьей головы. Под шапкой оказалась толщиной в руку, уложенная венцом светлая коса, того оттенка, что называют пепельным. Именно она вкупе с шапкой создавала впечатление крупной головы. Без шапки впечатление исправилось, девушка была очень хороша.