– Ладно, ладно! Похороню я тебя в этих итальянских туфлях. Только пусть они замолкнут. Ладно. Заберешь ты в могилу свои туфли. Только уходи! Уходи.
После её слов все звуки стихли.
На следующий день следователь вызвал её на допрос, задавал всё те же вопросы, и новые, конечно, тоже у него появились. Кабинет Ивана Алексеевича был абсолютно обычным, больше походил на небольшой офис какой-нибудь конторы. На столе лежало много папок и разных документов, на подоконнике стоял одинокий фикус, а на стене висел портрет президента.
– Как вашей бабушке удалось скопить такую большую сумму денег? Она ведь работала только медсестрой в больнице, – спросил следователь.
– Я думаю, она хорошо умела распоряжаться деньгами и копить. Ещё она ставила уколы больным старушкам и старикам, – ответила ему Ника.
– А кому именно? В вашем доме? – продолжал допрашивать Малюткин.
– Нет. Я не знаю. Вроде не в нашем. Она иногда говорила мне об этом. Правда редко, – стала юлить она.
– То есть она так подрабатывала? – уточнил следователь.
Ника кивнула и сказала:
– Да. Может, её кто-то из знакомых просил. Она практически ничего мне не рассказывала об этом.
– Она открыла дверь убийце – значит, знала этого человека, – задумчиво произнес Иван Алексеевич.
– Может и нет, она недавно стала старшей по дому. Поэтому открывала всем подряд. Даже тем, кто ходил по подъездам и торговал картошкой, – сказала Ника, и её взгляд упал на необычные, практически черные жалюзи на окнах. Ей стало немного не по себе, и в мысли сразу стали приходить образы совершенно другого дознания правды. Малюткин это заметил и слегка улыбнулся.
– Не люблю яркое солнце в помещении, – пояснил он.
Ника сделала вид, что ей совершенно не страшно сидеть на допросе и слегка провела рукой по волосам.
– У неё были враги? Может, кто-то желал ей смерти? – спросил прямо Малюткин.
– Я не знаю. Мы не были с ней душевно близки. Она хотела, чтобы я кем-то стала, чтобы вышла в люди. Поэтому всё время воспитывала и диктовала то, что нужно делать. Никогда не спрашивала даже, как у меня дела. Да и я стеснялась спросить лишнего, – рассказала Ника.
– Понятно. Но, может, у тебя есть свои предположения?
– Нет. Всё это слишком ужасно. Я понятия не имею, кому это могло прийти в голову, – ответила Ника. Сейчас ей больше всего не хотелось думать об убийце, для неё это не имело большого значения, самое важное было оформить на себя квартиру.