Проснулась я, словно от удара. Кроватка Евы пуста, дверь в спальню приоткрыта. Комнату заливает яркий солнечный свет, тихонько урчит кондиционер. Из гостиной доносится смех дочери и низкий чуть рычащий голос Амира. Пришел все-таки… Широко улыбнулась, радуясь тому, что он развлекает Евку. После вчерашнего ей нужны положительные эмоции. Ох, и дел я наворотила… Повела себя как истеричка! Будто он мне что-то обещал… Успокоиться бы мне, понять свое незначительное место в жизни этого мужчины и подумать о дочери. И о себе самой, наконец.
Встала, тут же позабыв все ужасы ночного дурмана. Закрылась в ванной ненадолго, привела себя в порядок – выгляжу неважно. Потом отыскала в шкафу одежду, которую еще ни разу не надевала. Оделась, покрутилась перед зеркалом, а потом вышла в гостиную. Амир качал Еву на ноге и кормил кусочками фруктов. Мордашка моей дочери вся в соке, но ее это ничуть не беспокоит. Как и Амира – они оба заразительно смеются.
– А вот и мамочка проснулась, – говорит Амир на ломаном английском и, чуть прищурившись, внимательно смотрит на меня.
– Доброе утро, – вернула ему пристальный взгляд. – Позавтракали?
– Кашей, как ты любишь, – Амир скривился, не очень ему нравятся русские кулинарные традиции.
– Молодцы.
Потрепала Еву по волосам, взяла с блюда кусок дыни и опустилась на диван рядом с Амиром. Как бы случайно села слишком близко и прижалась к нему бедром. Почувствовала, как он чуть дернулся и тут же повернул в мою сторону голову. Ох уж этот его горящий взгляд – я сразу начинаю плавиться, но делаю вид, что ничего не замечаю.
– Ева, солнышко, сходи помой ручки. И лицо не забудь.
Дочка резво соскакивает с ноги Амира и несется в сторону спальни. У меня всего пара минут, но я хочу использовать их на полную. Поворачиваюсь к мужчине и впиваюсь сумасшедшим поцелуем в его губы. Наши языки сплетаются и земля уходит у меня из-под ног, хотя я сижу. Останавливает это безумие Амир – отстраняется после хлопка двери ванной. Какое-то время мы смотрим друг на друга и тяжело дышим, потом он наклоняется и откусывает кусочек от дыни, которую я по-прежнему сжимаю в пальцах.
– Ты вкуснее, – заявляет, прожевав. – Поешь и спускайся вниз. Нам надо поговорить.
Около выхода его ловит Ева и повисает на нем словно обезьянка. Амир подхватывает ее на руки и что-то тихонько говорит по-арабски. Евка внимательно слушает и кивает, будто и правда понимает. Выглядит это умильно, но ночные слезы дочери заставляют воспринимать увиденное иначе. Тяжело будет объяснить ей, почему мы не можем остаться здесь.