Спрашиваю местное начальство, а обувь-то куда всё же девается. Мне отвечают, что 10–15 % люди всё-таки покупают со скидкой 80–90 %, в том числе и сами обувщики. А то, что продать даже на таких условиях невозможно, выкупает государство, возвращает на устранение брака, колесо прокручивается, и за всё платит государство. Я им говорю, вы с ума посходили, как можно включить в товар бракованную продукцию? Есть же правила бухгалтерского учёта, есть инструкции в конце концов. Ты, главный бухгалтер, не понимаешь разве, что вместе с генеральным директором можешь сесть в тюрьму и надолго? Я уже не говорю, что возврат брака вы по новой отправляете в продажу. Вы хоть инструкцию читали? К вам кто-нибудь за это время приезжал с проверкой? Они парируют: “Нас сто раз местный Минфин проверял, никаких нарушений не нашёл, это ты приехал и какие-то проблемы создаёшь!”
Зову министра финансов, спрашиваю: “Ты-то что делаешь? Тратишь государственные деньги без тени сомнения? Тебе где-нибудь объясняли, как надо продукцию включать в товар, кто-нибудь тебя учил этому? Ты всё же министр финансов, пусть маленькой автономной республики, но министр как-никак!”
И тут он мне выдаёт историческую фразу: “Вообще-то лет пять назад какой-то разговор на эту тему был. Кто-то из Москвы приезжал, что-то нам тут рассказывал. Но мы ведь работаем и всё нормально”.
Вот тут у меня глаза и открылись. Лечу обратно, размышляю: в чём моя функция, моя роль? Я только составляю или подписываю бумажки, относительно которых этот или другой такой же “министр”, директор или бухгалтер скажет потом, что “вообще-то какой-то разговор был”. А дальше хочешь – выполняй, что на бумажке написано, не хочешь – не выполняй. Такая система меня не устраивала, она лишала мою жизнь всякого смысла и стимула».
Риск – дело благородное, а хорошо подготовленный экспромт – ещё и полезное
Заработная плата советских людей, как и цены, тогда планировалась сверху. Они были привязаны к количественным показателям: произведённым штукам, кубометрам, килограммам, освоенным гектарам. То есть во главу угла были поставлены объёмы выполненной работы, а не её эффективность или качество некого произведённого материального блага.
Щербаков В. И.: «С точки зрения механического и ручного труда такой подход был ещё как-то оправдан. Но с увеличением наукоёмкости производств и роли интеллектуальных вложений людей в конечный продукт всё более актуальным и сложным становился вопрос оценки умственного труда, его доли в конечном продукте. Пресловутая уравниловка демотивировала наиболее способных, одарённых специалистов, гасила любую инициативу.