Высокий, крепкого сложения, лет тридцати с небольшим. Рыжеватый, коротко стриженный, лицо мясистое, а взгляд очень неприятный, какой-то сверлящий. Одет в темно-синий комбинезон с ремешками и пряжками – Петя видел похожие на парашютистах из авиашколы в Юрьеве. Кепка со странным маленьким козырьком, на ногах высокие ботинки на толстой рифленой подошве. Незнакомец подошел, снял кепку.
– Здравствуйте, товарищи! – Он улыбался, а глаза оставались колючими. – Я пастух, из Белого. Сбежавшую корову ищу, не встречалась ли вам случайно?
Что-то в его словах не понравилось Надежде Антоновне – то ли совсем не пастушеский лексикон, то ли какой-то фальшивый вежливо-вкрадчивый выговор.
– А как же ты сюда из Белого попал, мил человек? – поинтересовалась она. – Белое-то черт знает где, пешком и не дойти через лес…
Мужчина еще шире заулыбался, но при этом непроизвольно стиснул в руке кепку.
– Так говорю же: корова пропала. Давно уж ищу…
– А что ж в армию-то не призвали? – продолжала пытать тетя Надя. Но ответ последовал без заминки:
– Сказали, не годен…
Тут внезапно вмешалась бабка:
– И где ж это пастухам такую одежу дают? – Она попыталась пощупать материал на рукаве комбинезона. – Прям как у летчика!..
– Это нам в Белом колхоз выдал, – уверенным тоном сообщил незнакомец. И тут же перевел тему. – А Борщово тут недалеко?
– Недалече теперь, вот уж рядом оно, – зачастила бабка и махнула рукой, указывая направление. Следующий вопрос «пастуха» и вовсе поверг всех в удивление.
– А воду из реки здесь можно пить?
Тетя Надя с Ольгой Васильевной переглянулись, а бабулька простодушно закивала:
– Да отчего ж не пить, хороша водица в Оредеже нашем. Но еще лучше – в колодцах, а колодец-то, почитай, на кажном дворе есть…
Ольга Васильевна пихнула ее локтем, и словоохотливая соседка умолкла. Пришелец задал последний вопрос, поставивший точку в сомнениях:
– А мужиков-то много в Борщове?
– Полным-полно мужиков! – почти выкрикнула Ольга Васильевна.
– И все охотники! – с вызовом дополнила Надежда Антоновна.
Петя растерянно смотрел на тетку: ему так же, как и ей, было хорошо известно, что в деревне из мужиков остались лишь хромой Семен, слепой дядя Егор, почтальон Палыч да старик из крайней избы. «Пастух» смерил женщин нехорошим взглядом, криво улыбнулся и, не прощаясь, удалился в лес почти бегом.