Попытался зачерпнуть горсть засахаренных орешков, но пиала треснула.
– Извини.
– Да ничего… Тоска.
– Понимаю.
– И бунтовать никого не тянет?
– Степняки и те попритихли. Растят верблюдов и медуз, продают, да и туристы опять же… Знают, что если бунт, турист не пойдет, – Миршар осторожно сделал глоток.
– А в городах?
– То же самое… вон в Исхалле новую гостиницу открыли. Набияр зовет на источники, двести миллионов в год принять готов, и очередь уже расписана…
– Может, хоть храмы…
– Молчат, – виновато развел руками Миршар. – После того, как ваш батюшка изволил вырезать весь клан Кровавой Луны, объявив себя потомком и единственным жрецом Богини…
Он замолчал, позволяя додумать остальное.
Стало тихо.
Благолепно.
Тошно.
И в последней надежде на чудо Данияр шепотом спросил:
– А братья мои?
– Даршар изволит путешествовать. Отправился на окраинные миры нести свет цивилизации. Фархар медициной занялся. Весьма вам благодарен, что приняли трон. Хороший врач, говорят, один из лучших в нашем рукаве.
Вот так… а ведь и у Данияра задатки имелись.
– Учхарр торговые дела ведет, но вы сами знаете.
Данияр знал.
Братец почти не вылезал из центральных миров, умудрившись и жениться по тамошнему нелепому обычаю, закрыв себе путь и к трону, и к нормальной жизни. Впрочем, торговое сальдо год от года становилось все более и более положительным, а брат – довольным. И, глядя на ухмыляющуюся его рожу, Данияр ощущал себя обманутым.
Он не виноват, что родился старшим.
И что матушка его, ревниво оберегая статус первой одару, не допускала и мысли, что сын не примет отцовский меч… Принял.
Порадовал.
А теперь-то что?
– И народ тоже? – Данияр откинулся на подушки.
Сегодня же он отправится на тренировочную площадку. Вечером. Или, на крайний случай, завтра утром… может, к обеду лучше? Или все-таки вечером? Вечером всяко прохладней. Или поединки устроить? Велеть, чтоб поставили лавки, наложницам понравится, они давно зрелищ требуют, пусть посмотрят, как Данияр всех побеждает.
И сразу стало тоскливо.
А ведь и вправду победит, ибо иначе невозможно. И отец его оттого перестал брать меч в руки, что не с кем его скрестить было. И сам Данияр…
– Народ счастливо ропщет под вашей стопой, – заявил Миршар, у которого вышло-таки справиться с чаем.
– Сам-то понял, что сказал?
– Правду. У нас ведь диктатура, – Миршар попытался прилечь, опираясь на локоть, но шипы пробили кошму, а следом и толстые перины. – Для поддержания имиджа народ обязан роптать. А уж как он там ропщет – это уже детали.