Я прищурился, он уловил это и добавил:
– Так не выходит, щенок. Слишком короткий поводок. Мы бы с голоду померли. Короче. Я женился на ней, так ведь?
В камине затрещало бревно. Даррен называл это стариковским огнем. Стоял сентябрь.
– Вот еще кое-что про вервольфов, – сказал, наконец, Дед. – Мы стареем как собаки. Ты должен тоже это знать.
– Как собаки, – повторил я.
– Ты быстро сгоришь, если не будешь осторожен. Если будешь слишком много времени бегать в чаще за своим обедом.
Я кивнул. Пока он говорит, он живет.
– Бабушка, – снова повторил я, поскольку мы остановились на этом перед вервольфами.
Дед проглотил комок в горле, выхаркал его и сплюнул в тряпку у себя на коленях.
– Обычно мы держим это в тайне, – сказал он. – От них, от жен, чтобы они не…
Не умерли. Я знал. С тех пор как Дед стал жить по большей части в гостиной, он решил снять семейное проклятие. Об этом были все украденные из библиотеки книги возле его койки. Чтобы найти старинный способ для человеческой женщины жить с вервольфом и не умирать при рождении детей.
Его исследования были основной причиной того, что Либби почти все время торчала на кухне. Она сказала: что бы ты ни сделал, это мою мать не вернет, верно? Это не было великой вервольфовской тайной. Бабушка просто умерла, и конец.
Даррен считал книги Деда забавными. Все они были просто странными историями, забавными фактами.
– Мы похоронили ее на церковном кладбище, – сказал Дед, когда очередная история о бабушке вызрела у него в голове. – И они… они выкопали ее, волчонок. Они выкопали ее и… и…
Вместо того чтобы закончить, он рванулся вперед так, что мне пришлось толкнуть его назад и удерживать, чтобы он не вывалился из кресла. Я не был уверен, что смогу снова посадить его туда.
Когда он поднял взгляд, он забыл, о чем говорил.
Он, правда, рассказывал мне об этом раньше, когда Либби не было рядом, чтобы остановить его.
Это была другая вервольфовская история.
После того как бабушка умерла в родах, одна вражеская стая выкопала ее – как послание ему. Это касалось территории.
Дед вернул им это послание на штыке лопаты, а затем разобрался с ними при помощи этой самой лопаты.
Так он вернул себе свою территорию, обычно говорил он, заканчивая эту историю. Его территория – насколько доставал его взгляд, сколько он мог защитить. Порой он утверждал, что весь Арканзас его, с тех самых пор, как его занесло сюда войной.