Из близких при Николае Мартьяновиче находился только родной брат первой его супруги, камер-юнкер (ныне в должности гофмейстера) Никита Всеволодович Всеволожский, за два дня перед тем приехавший в Тифлис. Супруга его, Елисавета Сергеевна, незадолго перед тем отправилась в Москву и в это время также лежала на одре болезни и скончалась чрез три недели, 31-го октября, в цветущих летах, не зная о смерти любимаго мужа.
Таким образом пал, если не на поле брани, то на поле службы и чести, – посреди ревностных забот, способствовавших успехам храбрых Кавказских полков и посреди попечений о благе вверенного ему края, достойный воин времен Благословенного и прозорливый правитель первых лет царствования Незабвенного, – на 44-м году своей общеполезной, драгоценной отечеству жизни.
«Неудивительно – говорит современный некролог[47],– что все с душевным истинным прискорбием оплакивают невозвратную потерю генерала Сипягина. Можно смело сказать, что Отечество лишилось в особе его одного из первых граждан своих; общество – прекрасного и добродетельного человека; подчиненные – лучшего начальника; окружающие – благодетеля; близкие знакомые – благороднейшего друга. Высокими качествами души своей он успел снискать и заслужить от всех любовь и уважение. Но Грузия, и особенно Тифлис, обязанные ему всеми улучшениями по внутренним и внешним частям, навсегда сохранят его память».
Это было мнение общее всех коротко знавших Николая Мартьяновича[48]. Многолетний друг его и некогда сослуживец по Семеновскому полку, граф Дибич, – на следующий год перешагнувший непроходимые Балканы, – как бы в доказательство, что для русского солдата нет местностей неприступных и внесший знамена Николая в вторую столицу Османов, – искренно жалел о рановременной кончине нашего героя и считал смерть его потерею государственною.
Сипягин был высокого роста, сложения крепкого и стройного, имел голос приятный и обладал примечательным даром слова. С подчиненными своими обращался он чрезвычайно ласково, но в отношении к старшим вел себя с холодною вежливостию. Дружба его была чистая, благородная. Никакия обстоятельства не могли ослаблять его приязни. – Обряды Церкви Николай Мартьянович соблюдал свято. Деетельность его была изумительна. От семи часов утра до ночи он был постоянно в трудах. Гибкий и образованный ум его не знал покоя.