Он был странной фигурой этот торговец, Огромный череп, гладкий, как колено, был окружен редким ореолом белых волос, которые, напротив, подчеркивали лососевый оттенок его лица и создавали ложное впечатление патриархальной благожелательности, исправляемое, однако, блеском двух маленьких желтых глаз, которые двигались в своих орбитах, как два луидора, плавающих на ртути. Изгиб носа придавал ему орлиный силуэт, что наводило на мысль о восточном или еврейском типе. Его руки, длинные, тонкие, с выступающими венами и сухожилиями, похожими на струны скрипки, с ногтями, похожими на когти на перепончатых крыльях летучей мыши, двигались со старческой дрожью, на которую было больно смотреть, но эти нервно подрагивающие руки были тверже стальных клешней или клешней омара, когда они брали в руки какой-нибудь драгоценный предмет, чашу из оникса, венецианское стекло или блюдо из богемского хрусталя. У этого любопытного старика был такой насквозь раввинский и каббалистический вид, что, судя по одному его виду, его бы сожгли на костре три столетия назад.
– Не купите ли вы что-нибудь у меня сегодня, сэр? Вот малайский крис с лезвием, которое колышется, как пламя; посмотрите на эти канавки, из которых капает кровь, эти зубы, обращенные вспять, чтобы вырывать внутренности при извлечении оружия; это прекрасный образец свирепого оружия, и он станет интересным дополнением к вашим трофеям; этот двуручный меч очень красив – это работа Джозефа де ла Герца; и этот колишемард с резной гардой – какая превосходная работа!
– Нет, у меня достаточно оружия и орудий резни; я хотел бы иметь маленькую фигурку, любой предмет, который можно было бы использовать в качестве пресс-папье, потому что я не выношу эти заурядные бронзовые изделия, которые продаются в канцелярских магазинах, которые неизменно можно увидеть на столе каждого.
Старый гном, роясь среди своих старинных изделий, выставил передо мной несколько старинных бронзовых экспонатов, псевдоантичных, фрагменты малахита, маленьких индуистских и китайских идолов, нефритовых обезьян, воплощений Брахмы и Вишну, удивительно подходящих для цели едва ли божественной – удержания бумаг и писем на месте.
Я колебался между фарфоровым драконом, покрытым созвездиями бородавок, его челюсти были украшены зубами и клыками, и отвратительным маленьким мексиканским фетишем, реалистично изображающим бога Вицлипуцли, когда заметил очаровательную ножку, которую сначала принял за фрагмент какой-то античной Венеры.