Что бы ни происходило, это никак не нарушало общего покоя квартиры, где обреталась свита вместе с Мессиром. В этот раз молчание стен и их главного обитателя было слишком гулким, нервотрёпным. Такое молчание наступает, когда неумелая рука опускается на клавиши органа, мучает древний инструмент, а потом, в приступе ярости, что не прозвучала гениальная мелодия, обрушивает удары молотка на последний. Звенящее молчание переломанной, оборванной музыки.
Мрачное оживление, вперемешку с надеждой приходило в эту подмосковную квартиру(в это путешествие Воланд избегал столиц) с появлениями Азазелло. Демон отчитывался о выполненных заданиях, рассказывал о том, что, по его мнению, было примечательного в городе. Потом привычная часть отчёта заканчивалась и наступала тяжёлая пауза. А потом вопрос. Ох, как они все возненавидели этот вопрос!
– Азазелло, ты принёс письмо? – раздавался холодный голос. Мессир поднимал на заместителя тяжёлый взгляд и ждал. Свита замирала, также сверля взглядами демона.
И под прицелом этих взглядов Азазелло становилось даже немного неловко, – Нет, Мессир.
В этом месте Воланд отворачивался, показывая подданным донельзя прямую спину. Пальцы до побеления сжимают набалдашник трости. Гелла едва сдерживает шипение, Фагот грустно разводит руками, а Бегемот враз теряет всю свою шкодливость.
Азазелло не выдерживает и предлагает, – я могу привести её. Только прикажите.
Все кивают, но никто не выражает согласие вслух. Мессир раздумывает:
Может и правда, пусть приведёт? Обманом, силой, хитростью? Он ведь притащит, Азазелло умеет быть безжалостным, и о симпатиях забудет, когда дан Приказ. Но я хочу не этого. Именно от Марго, я хочу не этого.
– Нет. Продолжай навещать Марго. Следи, чтобы ей не навредили, – отвечает Мессир и удаляется в свою спальню. На последнее письмо Маргарита не отвечает уже неделю.
Молчание в квартире Сатаны отдаёт свинцом и скорбью.
Скажи, Мессир, когда ты спал последний раз?
Сомкни глаза, хоть на миг, хоть на час
И я приду во сне
И расскажу тебе,
Всё то, что не могу я выразить словами.
Скажи, Мессир, нужна ли тебе рядом
Безрадостная, тихая душа?
Что смотрит вникуда туманным взглядом.
Ведь это теперь я.
Я так боюсь тебя не осчастливить,
Чернее сделать Тьму, в какой живёшь.
Ох, Воланд, я могу тебя обидеть,