– Просто не представляю, как можно было за пару часов найти этого человека, – вновь развёл руками Константин. – Да ещё в незнакомом городе.
Отчётливо хохотнул водитель и переглянулся с товарищем, что устроился на пассажирском сидении впереди. Впрочем, оба промолчали. Фёдор Михайлович вновь пыхнул вонючим дымом, часть его, конечно же, расползлась по салону, но некурящий Константин и не подумал возмущаться. Только вздохнул украдкой. Не скоро теперь табачная вонь из ткани костюма выветрится.
– Лёша, – Фёдор Михайлович кивнул в сторону водителя, – побывал во дворе, где нашли усопшего Малюту, вычислил камеры видеонаблюдения, что захватывают выезд из этого двора и взял копии записей.
– Кто ж ему дал? – изумился Константин.
– Я душевно прошу тебя, Костик, не задавать глупых вопросов, – недовольно поморщился Фёдор Михайлович. – Вопрос, кто бы ему не дал? У всего в мире есть цена и тут главное не жадничать. Мы не жадничаем.
– Ну а дружба, любовь? – приличия ради задал Константин вовсе не юридический вопрос. – Люди говорят, что это вещи, цены не имеющие.
– А я ведь душевно просил, – сварливо напомнил собеседник. – Впрочем, изволь. Есть у тебя друг, который тебе безоговорочно верит? Или женщина, которая безоговорочно любит? И самое главное, – он важно поднял вытянутый указательный палец и едва не воткнул его в потолок салона, – делают ли они это бескорыстно?
Константин почувствовал, как кожа на лице вновь полыхнула и потяжелела – словно горячим свинцом налилась. И при этом запунцовела, точно только с мороза.
– Во-о-от! – удовлетворённо протянул Фёдор Михайлович. – Привычную чушь изволишь нести, юноша. А уж юристу подобные вопросы и вовсе не к лицу. Ты бы ещё справедливость помянул – не к ночи будь помянута.
А время действительно двигалось если не к ночи, то уж к вечеру точно. Воздух потихоньку густел, терял полуденную прозрачность, напитывался тенями и готовился переродится в вечерний сумрак. Тени от домов и деревьев наоборот потеряли полуденную густоту и потихоньку размазывались в серую вуаль. Воздух посвежел, и даже прохладцей откуда-то потянуло. С реки, скорее всего, над ней ветерок хорошо разгоняется, в кустах не вязнет, и об серые бока домов лоб не расшибает.
– Что ж ты, милейший, каким-нибудь стишком ситуацию не сдобришь? – усмехнулся Фёдор Михайлович. – Что-нибудь в духе – не я такой, жизнь такая.