– Ну о чем ты говоришь! На голову, что ли, тебе свалится? Откуда у нас такие деньги?! Нужно жить по средствам! Лучше бы на бухгалтерские курсы записалась, и то толку бы было больше…
Мама Майи была женщиной консервативной и заурядной. Она привыкла жить скромно и без излишеств, умеренно выражая свои чувства и желания. Экономно вела хозяйство, одевалась практично и незатейливо, мыслила тихо и сдержанно, будучи уверенной, что каждому дано по силам и возможностям. Майя ее взгляды не разделяла.
– Майя, у вас такое редкое и красивое имя! – оторвал ее от размышлений папа Кости. – Никогда не был знаком ни с одной Майей. На ум приходит только Плисецкая!
– Честно говоря, меня в честь нее и назвали, – смутилась девушка. – Папе очень нравилась Плисецкая, и он даже хотел, чтобы я тоже стала балериной, но как-то не сложилось…
Майя втянула живот и ощутила до боли знакомое с детства чувство вины, когда она в очередной раз не смогла оправдать надежды отца.
– Папа смог это пережить? – лукаво поинтересовалась София.
– Да, вполне, – туманно ответила девушка.
Сидящие за столом рассмеялись.
– Позвольте полюбопытствовать, чем занимаются ваши родители, Майя? – обратилась к ней Ирина.
– Мама работает на чайной фабрике, а папа, он в другом городе. Родители развелись, когда я была маленькой.
Родители Майи развелись ровно в тот год, когда Майя пошла в первый класс… У них была самая обычная семья с простыми радостями и понятными ценностями, мелкими спорами и незначительными ссорами. Но вот стоило только отцу уйти от них, как Майя почувствовала невероятное облегчение. Словно с ее плеч сняли непосильную ношу.
Не сказать, что папа Майи был плохим или жестоким человеком. Сложным – да, но никак не жестоким. Тем не менее Майе с папой было непросто. Во всей округе не было ни одного такого отца, который бы столько времени проводил со своей дочерью – водил ее на балет и в бассейн, учил читать и считать, бегал на скорость вокруг дома и заучивал наизусть стихи. Но как бы Майя ни старалась, у нее ничего не получалось. На балете она была самой полной и неповоротливой девочкой; в бассейне обязательно умудрялась наглотаться воды с хлоркой, отчего ее потом сильно тошнило; стихи, как и, впрочем, буквы и цифры, давались ей крайне тяжело и никак не хотели запоминаться; а с бегом было и того хуже – она задыхалась, хваталась за бока и со слезами на глазах просила разрешить ей просто погулять. Папа злился, настаивал, ворчал, громко сопел, а потом раздраженно произносил: «Матрешка бестолковая!» И не было ничего хуже для Майи, чем слышать два этих слова, брошенных то ли сквозь разочарование, то ли от равнодушия. Лучше бы отец ее бил!