Жизнь текла своим чередом, сменяя понедельник пятницей, а пятницу понедельником и затягивая Адель в удивительный круговорот событий.
На набережную Москва-реки, где раньше жили её родители, Адель переехала три года назад, похоронив маму, которая до последних дней работала в конструкторском бюро и проектировала орбитальные станции. Двухкомнатная квартира находилась в одном из домов эпохи сталинского неоклассицизма. Комнаты были просторными, потолки высокими, окна большими. На свои скромные сбережения Адель сделала ремонт и была несказанно счастлива от созданного ей в модных тенденциях дизайнерского искусства свободного, дышащего светом пространства.
Удовлетворившись своим внешним видом, слегка взбив волосы руками, Адель надела бордовый шелковый халат и направилась вслед за своей питомицей.
Шанель уже сидела на белом кухонном стуле, стоящем около стола, поглядывая на пустую миску, наклоняя голову вбок и демонстрируя свой изящный профиль.
– Ну, что, дорогая, выпьем по чашечке кофе? – спросила Адель, взяв небольшой металлический кофейник и наполнив его водой.
Шанель переместилась на пол и стала тереться об ноги хозяйки. Открыв дверцу висевшего на стене шкафчика Адель достала ароматный перуанский молотый кофе и засыпала его в кофейник. На полке ниже стоял корм для Шанель. Кошка, зная, что сейчас ей достанется долгожданная еда, встала на задние лапы и обняла передними хозяйку за колени.
Положив корм в миску, Адель поставила кофейник на плиту и включила свой любимый джаз. Послышались звуки известной мелодии «C’est si bon». Пританцовывая Адель подошла к окну и посмотрела с верхнего этажа дома на противоположный берег реки, где располагался парк.
Деревья уже сбросили листву, небо нависало серым, тяжелым куполом, стоял густой туман, но было тепло. Земля ещё не остыла, несмотря на наступивший ноябрь. Испарина поднималась от покрытых облетевшей листвой газонов, а над водой стояла белая полупрозрачная дымка. По набережной бежал пожилой мужчина в спортивном костюме и шапочке, а рядом с ним, весело прыгая из стороны в сторону, скакал рыжий шотландский сеттер.
Приоткрыв окно, Адель вдохнула влажный воздух, наполненный привкусом пожухлой листвы.
– Надо же, какой туман, прямо, как в моем сне, – отрешенно произнесла Адель, – странный сон мне приснился, – продолжила она монолог, будто пыталась поделиться своими впечатлениями с кем-то невидимым, находящимся рядом, – облака густые, густые, доходящие до земли, и туман, такой, что ничего не видно. Я иду по этим облакам и чувствую, как мои ноги проваливаются в туман, как в снег, и я это ощущаю, как наяву. А мне тепло и радостно. Вдруг сзади меня я слышу странный звук, то ли шипение, то ли треск, или что-то похожее на приглушенный рык льва. Я не успеваю повернуть голову назад, чтобы посмотреть, что там, как мимо меня проносится какое-то существо. Я понимаю, что это не человек. Оно останавливается рядом со мной на близком расстоянии, постепенно появляется из тумана и поворачивает голову в мою сторону. И я вижу, что это дракон, только без крыльев. У него небольшая голова с огромными зелёными глазами и довольно крупное тело, покрытое влажной, прозрачной кожей с серебряным и зеленоватым отливом, мощный хребет с горбиками-наростами, переходящий в плоский хвост, ноги, похожие на плавники и маленькие, непропорциональные, человеческие ручки. Глаза… Где-то я видела эти глаза. Он прыгает в мою сторону и будто сливается со мной, обволакивая мое тело нежной пеленой. И я чувствую, как в унисон стучат наши сердца. Я спрашиваю его: «Кто ты?», а он отвечает: «Я – это ты». Мои руки находятся в его руках, как в перчатках, только прозрачных. И тут я вижу, что на указательном пальце его левой руки – шрам, точно такой же, как у меня, – и Адель потрогала маленький, горизонтальный шрам на указательном пальце, – я задаю ему вопрос: «Что это у тебя?». А он отвечает: «В этом месте мы с тобой соединялись раньше, а потом нас разлучили». И тут туман рассеивается, и я просыпаюсь. Что это было?