По дороге к палате Лиссара им встретилась одна из сестёр, занимающаяся его лечением. Она выглядела измождённой, очевидно, давно не спала, её руки дрожали, а глаза будто покрылись плёнкой. Хвост волочился за ней по полу.
Встретив знакомых ребят, сестра сделала над собой усилие и улыбнулась в приветствии.
– Вы плохо выглядите, – не стала лгать Шари, осторожно коснувшись её плеча.
– Знали бы вы, сколько раз я уже это слышала за сегодня, – устало согласилась с ней несчастная.
– Дай вам Дарис хорошенько отдохнуть, – посочувствовал ей Сорин.
– Последние две ночные смены выдались ужасными. Одного мальчика из детских палат лихорадило, приходилось непрерывно следить за его температурой. А потом у одного из этих обалдуев из стражи открылось кровотечение, – её губы, несмотря на улыбку, дрожали. – Им, видите ли, захотелось размяться.
– Как Лиссар? – Шари забеспокоилась, не был ли он одной из причин утомлённого состояния сестры.
– Стабилен, – заверила их сестра. – Жара больше нет, боли уменьшились. Сердечный ритм не приходит в норму, но мы ждём положительных результатов. Он спит сейчас. Эх, если бы все пациенты были такими же послушными, как он!
– Мы можем зайти к нему? – спросил Сорин.
– Нет, я же сказала, что он спит, – у девушки не было сил, чтобы раздражаться, но если бы были, она точно рассердилась бы.
– Мы не будем его будить, – деликатно упрашивала Шари, – мы быстро войдём на цыпочках и тут же выйдем.
– Зачем это?
– Нам нужно оставить ему кое-какие вещи, – уклончиво объяснила она.
– Оставьте дежурной, она их передаст.
– Это слишком важно и должно быть передано в руки, – настаивала Шари.
– Пожалуйста, – добавил Сорин. – Мы ненадолго, туда и обратно. Вы нас больше не увидите, клянусь.
– Ох, идите уже, – сдалась сестра. – Дарис с вами. Моя смена всё равно закончилась, так что не мне отчитываться, если вы что натворите, – пробормотав, она тут же спохватилась и вернула профессиональную строгость. – Но вы всё равно ничего не творите!
– Обещаем! – бодро отсалютовали ей они.
В палате Лиссара стоял приглушённый свет. Прикрытое светлыми занавесками окно было чуть приоткрыто и впускало свежий воздух. Лекарств на столике не стало меньше, но трубки из руки больного уже не торчали. Он прикрыл ладонью лицо и едва слышно сопел, лёжа на боку. Под покрывалом вырисовывались поджатые ноги и скрученный хвост.