– Сколько отрезать?
Леха показал, сколько. Скорняк удивленно посмотрел на лехины руки, потом на пряжку.
– Ошейник, что ли?
– Ну вроде того.
Скорняк молча отрезал кусок, протянул его Лехе и с интересом поглядел на егеря.
– Такую пряжку на кобеля, небось, и граф не наденет. Видать, крепко ты его уважаешь.
– Для него и дарена, – егерь расплатился и вышел на улицу.
Анчутка сидел на плече и возмущенно фыркал.
– Не, Лех, ты глянь на него, ценитель нашелся, на кобеля ошейник. Как же некоторых берут завидки на чужие пожитки.
– Ладно, пошли примерять, – Леха шутя щелкнул анчутку по носу и направился к постоялому двору.
***
Ремень на анчутку сел как бриллиантовое колье на шею светской красавицы. Ровный свет благородного металла подчеркивал линии пряжки, а красная бусинка оживляла общий вид просто неимоверно. Анчутка вытягивал шею, пытаясь рассмотреть ремень со стороны, крутился, как девка перед сватами, и в целом остался доволен. Под конец проделал сбоку ремня дырку и повесил на него дареный кикиморой ключ.
– Пошли, красавец, баня вон топится, только ты на улице постой.
Анчутка закивал, – да, Леха, я лучше на улице. Овинник вон, и то в пятак лез, а у банника злобы – от семи собак на распутье отгрызется.
Испросив у Сидора полотенце, Леха зашел в баню. Анчутка, как и решили, пошел бродить неподалеку.
Предбанник встретил умопомрачительным запахом горячего дерева и березового веника. Леха не стал томиться и, сложив вещи на лавку, пошел в парную. Посидел, и когда по коже побежали мурашки, вышел немного поостыть. Суета в бане до добра не доводит, и в первый заход лучше не спешить с паром, а тем более с веником.
Пока Леха остывал, в печке что-то треснуло и в зольник ссыпались густые искры. Через минуту – снова затрещало. Леха надел очки, однако в предбаннике ничего не рассмотрел. Пришлось шарить по карманам куртки.
Достав краюху припасенного хлеба с солью, Леха аккуратно положил ее на лавку и негромко сказал: – угостись, хозяин.
В печке снова что-то треснуло и Леха услышал, как в парной упал из каменки камень. Дело было дрянь. Камень может пожечь пол, и следовало его убрать. Но банник, если сердится, может и в парной запереть да запарить до смерти. Или шкуру содрать тяжелым паром.
Леха подумал, решил пока в парную не идти и снова обратился к печке: – хозяин, третий пар твой, я порядок знаю. Покажись, поговорить надо.