Он знал. И я выжидающе смотрела на него, пока он не извлёк откуда-то сверху изрядно запылившийся альбом.
– Это наше свадебное путешествие по Франции, – начал Густаво нехотя перелистывать страницы. Вопреки моим ожиданиям Анна оказалась довольно привлекательной особой, итальянкой, о чём я и сказала Густаво.
– Да, – не стал он спорить. – Первые годы мы были счастливы.
И перевернув последнюю страницу, заговорщицким тоном пообещал показать что-то особенное.
Мы поднялись на четвёртый этаж, служивший одновременно чердаком и спальней.
– Ложись, – весело командовал Густаво, показывая взглядом на кровать.
– Что? – не поняла я.
– Я не имею в виду… – засмеялся Густаво. – Посмотри наверх.
Я посмотрела наверх и, на секунду замерев от восхищения, легла на кровать. Густаво примостился рядом. Мы лежали обнявшись, как дети и смотрели на спелые звёзды сквозь прозрачный круглый люк из стекла в крыше, и это было безумно красиво.
Не знаю, какая связь между звёздами и Россией, но почему-то я думала о ней, и о том, что не хотела бы остаться в Европе навсегда. Чинная, глянцевая, как огромный супермаркет накануне Нового года, нафталинная, средневековая, уверенная, модная, мне нравится в ней бывать, как ребёнку в магазине игрушек. Но жить… Жить я хотела в России.
Назад в гостиницу мы ехали молча, и по выражению лица Густаво я поняла, что мыслями он унёсся на семь лет назад, во Францию. Да, согласна, это было довольно бездарно, а любовь – наивысшее искусство, но главным героем романа суждено было стать другому мужчине…
Почему-то больше всего Эмму заинтересовало, на каком языке мы общались с Густаво. А узнав, что я довольно прилично знаю не только английский, но и французский, а также польский, оживилась ещё больше…
Почему-то я до сих пор не рассказала об Эмме, хотя если бы она осталась в Москве, этой книги не было бы вообще.
В Москве она училась, там и вышла замуж. Вообще традиционная биография в духе «родился, учился, женился» – это, конечно, не об Эмме. У неё всё иначе, вернее, изящнее и ярче.
Нет, она не производит впечатление этакой хрупкой особы не от мира сего. Отнюдь. Мягкость в ней тоже есть, но не видна. Как моллюск в раковине.
Точнее, как жемчужина. Редкая розовая, а может быть, чёрная жемчужина.
Ассоциация с драгоценными камнями не случайно. Эмма была директором ювелирного магазина.