Подружка тот ещё философ. Даже шведская королева её не проняла.
– Меня всегда в детстве смешили все эти короли и сейчас смешат, – улыбнулась, отхлебнула чаю. – Ненастоящие они какие-то, картонные, фантиковые. А зачем тебе шведская королева?
– Картонные, – согласилась я, – вынимая из чашки пакетик зеленого "Ристон".
2.
Меня разбудил саксофон, хотя я не спала. Но думать не хотелось ни о чем, потому что если бы начала думать, вспомнилась бы все эти «Как? Ведь надо было сначала найти новую работу, а потом увольняться со старой».
Тем более, работа считалась престижной. Иначе я бы и не проработала шесть лет на одном месте. А теперь на меня смотрят, как будто я спрыгнула с высокого моста, и теперь я – уже и не я сама, а скорее, собственный призрак.
Как будто столкнулась лоб в лоб (с самой же собой?).
– Привет, тебе не надоело?
– На-до-ело!!!
А ещё больше надоело «и что теперь?»
Хотя нашёлся один оригинал…
– А где от тебя соболезнования?
– А от меня – поздравления и поцелуй в попку! Тебе давно пора менять не только работу, но и город.
И добавил троекратно по-чеховски «В Москву! в Москву! в Москву!».
Но осенней промозглостью хочется не столько кардинальных перемен, сколько тёплого чая, особенно когда ещё не дали отопление.
Но шаг из стабильности в неизвестность сделан. Шаг в реальность с биржей труда на углу девятиэтажки и испариной последних дней бабьего лета, припорошенных листьями, как будто в разноцветных кляксах.
А потом телефон стал реже звонить.
И вдруг, звуки, нелепые и прекрасные, как чудо, спустившееся с неба прямо на мокрый асфальт.
Музыкантов на остановке было двое. На подставке раскрытые ноты, как голос свыше: «Незачем спешить. Ведь жизнь прекрасна, стоит оглянуться…». Парень в черной шляпе, в очках играл что-то беззаботное, как его улыбка. Струны вступили в сговор с саксофоном.
Второй музыкант играл настолько самозабвенно, что стал почти что музыкой. Иначе как объяснить, что я совсем не помню его, ведь у меня хорошая память на лица?
С ними была девушка, пела, пританцовывала, но слов было не разобрать – заглушал саксофон.
Я запомнила не только её лицо, но даже одежду – бежевые сапожки под цвет куртки. Джинсы, конечно же; за спиной футляр от гитары. Мягкая, счастливая улыбка. Длинные ореховые волосы, немного волнистые, может, просто от дождя.